— Чего знать? — спросил рабочий, ладно скроенный, длинноногий брюнет, не переставая жевать. — Чего знать? Ты женат?

— Женат, а как же…

— Дети есть?

— Есть, — смущенно улыбнулся Купша, сам того не замечая, что прикрывает рот ладонью, как это делают деревенские женщины.

— Деньги есть?

— Не очень-то…

— Ну вот, — рабочий дернул плечом, забавляясь этой игрой, — этого тебе вполне достаточно… Куришь? — спросил он, заканчивая обед и отставляя сумку в сторону. Он закурил и протянул Купше сигарету.

— Вот тебе и вся наука! — заключил рабочий и потянул за рукоятку, чтобы остановить станок. — Ты что, его боишься? — спросил он, показывая на карусельный станок.

— А чего мне бояться? — отозвался Купша с такой детской задиристостью, что токарь рассмеялся. Одновременно за спиной у Купши тоже раздался смех.

Это смеялась высокая, худенькая девушка в синем халатике. Она стояла на ступеньках железной лесенки, которая вела наверх, в диспетчерскую, и слышала почти весь разговор. Купша непроизвольно сделал несколько шагов и от карусельного станка и от девушки-диспетчера, которая продолжала смеяться. Он побрел к тому месту, где стоял раньше, нашел длинный станок, увидел и медленно вращающийся коленчатый вал и обоих рабочих, профорга и слесаря, с которыми разговаривал Килиан, но сам Килиан исчез. Купша бросился искать его по цеху, но, нигде не найдя, вернулся на старое место. Тут-то он и увидел Килиана, который стоял немного в стороне в какой-то странно напряженной позе.

А произошло вот что: Килиан спокойно разговаривал с рабочими, как вдруг поднял голову и заметил нечто странное. В нескольких метрах от станка, где все они находились, остановился подъемный кран, переносивший вдоль цеха различные тяжести. На его тросах висело огромное зубчатое колесо. Маленький рыжий крановщик вылез из кабины и стал осторожно спускаться по железной лесенке. Не достигнув земли, он вдруг оцепенел, повернув голову в сторону. Его взгляд, застывший не то от страха, не то от изумления, уперся в одну точку. Забеспокоившийся Килиан, не спуская глаз со скрючившейся фигуры крановщика, повисшего на лестнице, направился к крану. Заинтригованный поведением крановщика, он шел, ничего не видя, кроме него, и несколько раз чуть не упал, спотыкаясь о какое-то железо, валявшееся под ногами. Все это длилось секунды: сделав несколько неуверенных шагов (Килиан не глядел себе под ноги), он оказался около огромного зубчатого колеса, которое висело, чуть накренившись. Килиан бросил взгляд в ту сторону, куда словно завороженный смотрел крановщик. В восьми-девяти метрах от крана около стены высился один из двух громадных строгальных станков, которые были в цехе. Станок был выключен. Килиан увидел застывший станок, глянул на крановщика, хотел что-то крикнуть, но слова застряли у него в горле, словно все происходило во сне. Килиан вдруг испытал необыкновенное ощущение: время понеслось с невероятной скоростью, а он, захлебнувшийся криком, который не мог вырваться из его горла, напряженно смотрел вверх. Он был похож на человека, пытающегося во сне избавиться от кошмара, который душит его. Вновь посмотрев в ту сторону, куда был направлен взгляд растерявшегося, скрючившегося крановщика, прильнувшего к лестнице, Килиан заметил, что многотонный суппорт строгального станка медленно опускается вниз, и это движение столь незаметно, что глазу больно за ним следить.

«Кто-то там, под суппортом! — молнией промелькнуло в голове Килиана. — А этот подлец, крановщик, растерялся».

С огромным трудом, словно идти ему пришлось в сжатой до невероятной плотности атмосфере, Килиан сделал шаг вперед и ударил крановщика кулаком по бедру.

— К суппорту, подлец! — крикнул он и еще раз ударил по напряженной, словно одеревеневшей ноге с такой силой, будто хотел сбросить крановщика с лестницы.

Крановщик очнулся, удивленно взглянул на Килиана и, взбежав по лесенке, быстро опустил на землю зубчатое колесо. На крик Килиана сразу же бросились несколько человек, но колесо пришлось снова поднимать вверх, потому что один из тросов зацепился за балку.

Прошло еще полминуты, и подъемный кран, подняв вверх двух рабочих, привязанных цепями, уже двигался к строгальному станку. Со всех сторон сбегались рабочие. Оглушительный, словно сирена, скрежет подъемного крана еще потрясал воздух, когда через все двери, ведущие в цех, будто по команде, ворвались мужчины и женщины. Несколько рабочих, которыми командовал высокий энергичный мастер, старались остановить суппорт. Килиан стоял рядом с ним, опустив голову, словно одобряя сдержанность и хладнокровие мастера.

«Мне нравится этот Иордэкеску, — невольно думал Килиан о мастере. — Настоящий начальник. Исключительно добрый, мягкий, совсем не видная внешность, и вдруг этот сухой, точный, повелительный голос! Рядом с ним я чувствую себя спокойно. И как это я не замечал его до сих пор!»

Килиан, обернувшись, подозвал одного из рабочих, окруживших строгальный станок, и приказал ему:

— Беги на медпункт и все приготовь. Пришли оттуда носилки! Скорее!

Рабочий побежал к выходу. Килиан, ни к кому не обращаясь, проговорил:

— Пусть кто-нибудь вызовет по телефону врача и сестру! А то, пока этот добежит…

Три или четыре человека бросились одновременно выполнять распоряжение. Иордэкеску, который не слышал распоряжений Килиана, повернулся и торопливо бросил:

— Джикэ, вызови скорую помощь!

«Я уже послал!» — подумал Килиан, но не сказал ничего, так как человек уже убежал.

— Кто это такой? — спросил Килиан.

— Петреску. Из вспомогательной бригады. Парнишка, ему лет двадцать. Я-то его мало знаю, но… — И рабочий стал искать кого-то глазами.

— Не нужно! Не нужно сейчас! — проговорил Килиан, не поднимая головы. За ту долю секунды, которая прошла с того мгновения, когда раздался пронзительный скрежет подъемного крана, торопившегося к станку, все обычные для цеха шумы резко оборвались. Среди остановившихся станков все росло и росло плотное живое кольцо людей. Звонкие, испуганные, глухие, невнятные, противоречивые выкрики, пронзительные женские вопли, бесполезные советы, раздраженные указания — все это, словно удушающий плотный пар, поднималось над человеческим кольцом. Наконец суппорт был поднят. Крановщик вел себя безупречно, хотя Килиан время от времени с явной неприязнью поглядывал на его будку.

На платформе станка лежал, распластавшись, молодой рабочий, одетый в комбинезон. Поза у него была самая естественная. Голова чуть склонилась влево, рядом с ней валялся берет, еще сохранивший форму головы, словно его поддували воздухом изнутри. На стальной платформе виднелось небольшое пятно крови. Рабочего быстро и осторожно подняли. В этот момент все замолчали. Килиан сам испытал какой-то мгновенный шок, полное отсутствие всяких ощущений, кроме одного — безысходного одиночества.

«Это не что иное как страх!» — подумал он и быстро взглянул на Иордэкеску, но не заметил ничего особенного. Звонким, отрывистым голосом тот по-прежнему уверенно давал распоряжения. «Фронтовая хватка! — определил про себя Килиан и несколько раз повторил: —