Бородатый, поднявшись с колена, щелкнул предохранителем, неспешно повесил автомат на плечо, громким и спокойным голосом произнес:

– Днарь и Годя, сгоняйте в те кусты, посмотрите, может там еще кто затихарился и выйти стесняется.

– Со мной никого нет, – поспешно сказала я, опасаясь, что они найдут полковника.

– Ну если нет, так одни вернутся, – безмятежно заявил на это бородатый и спросил: – Говоришь, ты тут уже три дня бродишь?

Я опять закивала:

– Ага, третий день уже. Две ночи ночевала по кустам.

– Чистая она какая-то после таких ночевок, – недоверчиво заявил молодой черноволосый мужчина, который до этого лежал на другой стороне дороги.

Это кто здесь чистая?! Большего бреда в жизни не слышала, я ведь дошла до свинского состояния, он, должно быть, издевается.

– Да по всему видать, что девочка из чистюль, аккуратная, не то что некоторые, – ответил на это бородач и спросил еще раз: – Так ты точно здесь третий день?

– Ага.

– Значит, иммунная, повезло тебе.

– А может вот-вот обернется, срок еще не самый крайний, – возразил все тот же недоверчивый тип. – Такая лапочка, будто с журнальной картинки. Шахтер, дай я ее приласкаю, может это у нее в последний раз будет.

– Сам себя приласкай, вот же недоделок ушибленный, – заявил на это бородатый. – Звать-то тебя как, милая?

– Таня, – с заминкой ответила я, едва не брякнув настоящее имя.

Хотя какое же оно настоящее, у нас их минимум по два-три раза всем меняли. Оптимизация под внешность, так это у них называется.

– О! Она некрещеная еще! – как-то преувеличенно-радостно заявил черноволосый тип, которого я вот-вот начну ненавидеть. – А давайте ее прямо сейчас окрестим ну… В Шалавку можно. Если ее потом Вазону сдать, он за такой прикол еще и сверху накинет.

– Да я лучше тебя Вазону сдам, – защитил меня бородатый от непонятной, но явной угрозы.

Страшный на вид, жутко неряшливый, но я уже начала ему симпатизировать.

– Новенькая она, всего третий день здесь, новых даже не вздумай обижать – грех великий, – продолжил мой защитник. – Ты не забыл, на каких условиях тебя взяли? Не забыл, как каялся? Бога тоже позабыл?

– Да я же просто шучу! – совершенно другим тоном произнес черноволосый.

– Шутит он, как же… Как приедем, с Сантосом говорить будешь, вот он и решит, шутки это были, или всерьез. А сейчас твое дело ящики таскать, вот иди и таскай. Молча таскай.

– А с этой что теперь делать? – спокойно спросил один из двух мужчин, которые к разговору прислушивались, но до этого ни слова не сказали.

– Ну а что с ней еще делать? Возьмем с собой, не бросать же здесь. Чудо великое, что ее до сих пор не схарчили, но мертвяки это дело быстро поправят. Двадцать девятый вчера перезагрузился, Подлесный сегодня, вояки даже не подумали туда ехать, они сейчас черными заняты. Так что тут вот-вот весело станет, нельзя ей в таком месте оставаться, она же почти дите малое. Немке сдадим, пусть пока у нее пересидит, ну а там пристроим к полезному делу. Главное, чтобы к азовским не увели, слишком уж смазливая, там такую в подстилки сходу определят, испохабят, не по божески они живут. По возрасту уже должно быть сгодится для блудных делишек, а кроме числа годков у них тормозов нет. Бездушно там все, грех в радость, мрак сплошной.

Из отдельных слов и намеков, я поняла, что имею дело с людьми, которые не очень-то жалуют Азовский Союз и, скорее всего, привязаны к одному из мелких и не самых безопасных стабов, где дикие рейдеры устраивают свои такие же дикие поселения. Причем община у них явно религиозная, видимо какие-то сектанты, в Улье их хватает самых разных. Я не религиозная, но анализируя все, что услышала, поняла, что девушек эти люди не обижают, хотя и не уверена, что мне у них сильно понравится. Они планируют увезти меня к себе и сдать какой-то женщине, по мнению Шахтера неплохой, которая может помочь мне устроиться в этом мире и, скорее всего, не допустит, чтобы со мной обошлись дурно.

Обычно у сектантов отношения полов строго регламентированы. Это далеко не всегда хорошо для женщин, но почему-то почти уверена, что со стороны этих людей мне ничего не угрожает.

Нет в них ничего опасного, даже чернявый дурака валял, а не всерьез говорил.

Выбираясь из кустов, я была морально готова, что стану объектом сексуальной агрессии, дикие рейдеры печально знамениты своим далеко не самым достойным поведением. Как известно, для женщин-новичков занижены шансы выживания, поэтому даже на территории Азовского Союза наблюдается значительный демографический перекос, а уж на диких землях, где никто не фильтрует свежие кластеры, вообще все ужасно. Доходит до того, что наиболее озабоченные мужчины удовлетворяют половые потребности с только что попавшими в Улей новенькими. Для них не имеет значения, что женщина вот-вот может переродиться.

Среди воспитанниц ходили совсем уж тошнотворные истории о том, что дикие рейдеры насилуют свежих зараженных.

Но я, похоже, попала не к таким. Этот Шахтер хороший, по глазам видно и по словам понятно. Надо дождаться, когда вернется посланная на разведку пара, и попытаться мирно договориться нам помочь. Зачем ссориться с людьми, которые не делают тебе ничего плохого и могут защитить в случае опасности. Полковник Лазарь – важный человек, на землях Западной Конфедерации он достойно отблагодарит эту команду.

Так и сделаю, только дождусь возвращения разведчиков, а то мало ли, вдруг они уже обнаружили прячущегося западника.

Шахтер будто мои мысли прочитал, прижал ладони к лицу, растопырил подобием рупора и прокричал:

– Днарь! Годя! Где вас черти носят?!

Не получив ответа, нахмурился, достал из кармашка разгрузочного жилета миниатюрную рацию, поднес было ко рту. В этот момент я повернулась к линии строений, меня привлекло непонятное движение – тень, отбрасываемая ближайшей будкой с вывеской «Шаурма», резко удлинилась в одном месте.

Подняв голову, увидела полковника. Тот стоял на самом краю крыши в напряженной позе изготовившегося к атаке зверя. У него даже лицо исказилось, рот некрасиво растянулся, оскалив кривоватые зубы. В одной руке господин Лазарь сжимал непонятно откуда взявшийся взведенный арбалет, в другой пистолет.

Дальше события завертелись с дикой скоростью.

Прыжок с крыши, еще в полете послышался резкий стук спускового механизма арбалета. Шахтер охнул, его повело вбок, перебирая подгибающимися ногами он просеменил к дороге и, запнувшись, о бордюр, неуклюже завалился. Только теперь я смогла разглядеть, что из его затылка торчит хвост стрелы.

Пока смотрела на это, дважды треснул пистолетный выстрел. Обернувшись, увидела, как валятся оба молчаливых мужчины, а тот черноволосый парень, который мне не понравился, поскуливая ухитряется отползать по асфальту на спине в ужасе глядя на рукоять торчащего в его груди ножа и даже не пытаясь защищаться.