«Но теперь она звучит где-то вдали — в далеком мире, в далеком времени. У этого звука есть запах, зеленый и темный. Яблоки и огромные перья, согретые солнцем. Мелодия парит в поднебесье и зовет, потом обрушивается вниз, словно коршун. Она то совсем рядом, как мое собственное дыхание, то так далека, что я слышу ее не ушами, а кожей. Где же она, где? Я пойду туда…»

Джой поняла, что прошептала последние слова вслух лишь после того, как услышала голос Папаса:

— Что «где»? О чем это ты?

— О музыке, — отозвалась Джой. — Та же самая музыка — откуда она доносится?

Папас пристально посмотрел на Джой. Джой продолжала:

— Вот, прямо сейчас! — Девочка в исступлении огляделась и с криком бросилась к двери. — Откуда, откуда она звучит?! Она же повсюду — разве вы не слышите?

Дверь, как всегда, была закрыта на защелку, и Джой потянула запястье и сломала ноготь, пока рвала ручку, пытаясь добраться до музыки.

Потом рядом с ней оказался Джон Папас и ласково взял девочку за плечо. Музыка стихла, хотя Джой все еще чувствовала ее дрожь в волосках на предплечьях и ее вкус на пересохших губах.

— Иди домой, Джозефина Ривера, — негромко произнес Джон Папас. — Иди домой. Никуда не сворачивай, нигде не останавливайся, ничего не слушай. Включи свой плейер и слушай его. Мы поговорим попозже. Может быть, завтра. Вот, держи свои книжки. Теперь иди домой.

— Этот мальчик, Индиго… — произнесла Джой. — Музыка пришла вместе с ним. Мистер Папас, мне надо знать…

— Завтра, — оборвал ее старый грек. — Может быть. Сейчас домой.

Он толчком отворил дверь и мягко выпроводил девочку. К тому моменту, как Джой закинула рюкзак на плечи, Папас уже опустил узкую шторку и вывесил на двери табличку «ЗАКРЫТО».

Сегодня было первое число месяца, и, как обычно в этот день, у них гостила Абуэлита. За стол они сели позже, чем обычно, потому что мистеру Ривере пришлось после работы сделать большой крюк и заехать в «Серебряные сосны», пансион для лиц преклонного возраста, чтобы забрать Абуэлиту. Теперь она сидела напротив Джой — маленькая, кругленькая и смуглая. Прямые черные волосы поредели, но сохранили прежний блеск. Каждый раз, когда они с Джой встречались взглядами, на лице Абуэлиты появлялась улыбка — такая же неспешная и всеобъемлющая, как восход солнца.

Джой никогда толком не знала, сколько же на самом деле лет ее бабушке — отец говорил, что та и сама этого не знает, — но девочке с самого детства трудно было представить, что Абуэлита действительно мать ее отца. Дело было не в недостатке сходства — у мистера Риверы были точно такие же черные волосы, такие же короткие и толстые пальцы и такие же маленькие, аккуратные уши, как у Абуэлиты. Но в его глазах никогда не проскальзывало ничего капризного или неизвестного, никаких мимолетных следов тайных проделок, известных лишь самой Абуэлите. В раннем детстве Джой иногда боялась, что на самом деле Абуэлита ей вовсе не бабушка, а просто усыновила их семью по каким-то загадочным собственным причинам и теперь в любой момент может исчезнуть, вернуться к своим настоящим детям и внукам. Эта мысль до сих пор время от времени посещала Джой.

Абуэлита обратилась к Скотту, десятилетнему брату Джой, и громко спросила по-испански, как у него идут дела в школе. Скотт беспокойно заерзал на стуле, копаясь в тарелке и поглядывая на отца. Мистер Ривера ответил вместо сына — по-английски:

— Скотт очень хорошо занимается, мама. Он учится в классе для особо одаренных детей и еще играет в футбол. У его команды есть шанс выйти в финал первенства штата.

— Но он не знает испанского, — промолвила Абуэлита. — Мой внук не может поговорить со мной на нашем языке.

В ее голосе не звучало ни гнева, ни обвинения, ни даже печали — лишь несвойственное ей полнейшее отсутствие юмора. Но мистер Ривера тут же покраснел.

В разговор вмешалась мать Джой.

— Мама, мальчику некогда. Он очень занят: школа, тренировки, друзья и все прочее. И он — ну, вы же понимаете, — он просто-напросто очень мало слышит испанскую речь.

— В своем окружении — да, конечно, — любезно согласилась Абуэлита. — Но Фина говорит по-испански не хуже меня.

Никто, кроме Абуэлиты, никогда не называл Джой этим детским именем.

— Ну, ведь тогда вы жили вместе с нами, — возразила миссис Ривера. — До того, как мы переехали. Тогда обстоятельства были иными.

Абуэлита кивнула.

— Muy diferente, las circunstancias[3].

Она снова повернулась к Скотту, похлопала его по руке и сказала по-английски, выговаривая слова так тщательно, словно обращалась к иностранцу:

— Знаешь, что я думаю? Я думаю, что нам с тобой нужно поехать этим летом в Лас-Перлас. Когда у тебя закончатся занятия в школе. Вдвоем, только мы с тобой. Пара месяцев в Лас-Перлас, и ты заговоришь по-испански, как настоящий coahuileno[4]. Может, тебе даже понравится menudo[5]— кто знает? — и она подмигнула Джой.

Скотт тут же проглотил наживку — поддеть его всегда ничего не стоило.

— Menudo — это дрянь! Коровьи кишки — тьфу! тьфу! Меня щас стошнит!

Он согнулся над своей тарелкой, и на секунду Джой показалось, что его и вправду сейчас вырвет. Скотт умел тошнить нарочно. Иногда он даже делал это на спор. Но Абуэлита искоса взглянула на него, и мальчик выпрямился.

— Гилберто! — обратилась Абуэлита к мистеру Ривере. — А ты как думаешь? Возможно, нам стоило бы всем вместе съездить в Лас-Перлас. Дети могли бы увидеть свои истоки, узнать, откуда пошел наш род. Мне бы хотелось, чтобы мы туда съездили.

Мистер Ривера быстро взглянул на жену, как бы говоря: «Молчи, я сам разберусь!» Этот взгляд отца был так же знаком Джой, как перемена, происходившая с его голосом, когда оказывалось, что ему звонят с работы.

— Мама, я не уверен, что Лас-Перлас вообще существует, — сказал мистер Ривера. — Возможно, этот городишко просто-напросто снесли. Ведь уже сколько лет прошло!

— Лас-Перлас стоит на месте, — спокойно отозвалась Абуэлита. — Лас-Перлас существует.

— Я туда не хочу! — заявил Скотт. — Тренер обещал, что, если мы выйдем в финал, он отвезет всю нашу команду в Диснейленд.

Когда мистер Ривера повез Абуэлиту обратно в «Серебряные сосны», Джой поехала проводить бабушку. Она уселась вместе с ней на заднее сиденье, и они взялись за руки. Джой сказала:

— Знаешь, у меня нет никаких особенных планов на это лето. Если хочешь, я поеду с тобой в Лас-Перлас.