– Неужели вы действительно готовы винить родных Блума? Вспомните, как с ними обошлись.

– Все, что я знаю, – это что следовательская группа в Лите вкалывала до кровавых мозолей, а СМИ только мешались у них под ногами.

– Кэтрин сейчас очень больно – и ей, и Мартину. – Келли помолчал, вздохнул. – За все то время, что прошло со дня исчезновения Стюарта, им ни разу и в голову не пришло объявить сына умершим. Они цеплялись за надежду до последнего. А Мартин тем временем начал пить. Ему удалось бросить, но пьянство чуть не разрушило его брак.

– И все это будет в вашей книге, да?

– Что там будет, решать семье.

– Значит, история может оказаться неполной, – резюмировала Кларк. – Просто другая точка зрения, и все. – Она выбралась из-за столика и бросила на стол десятку: – Вот, за мой заказ должно хватить. Что-то у меня аппетита нет.

– Блумы могут оказаться полезными вам, – сказал Келли. – СМИ к ним прислушиваются. Кто-то же знает, кто убил Стюарта и почему. Чем больше об этом говорят по телевидению или еще где-то, тем неспокойнее убийцам.

Кларк, не обращая на него внимания, помахала нахмурившемуся владельцу и рванула дверь на себя. Она уже шагала по тротуару, когда из дверей выскочила Лора Смит и зацокола каблуками следом.

– Шивон…

Кларк остановилась и подождала. Лора оглянулась на окно кафе – Келли смотрел на них.

– Прости, – сказала Лора. – Я хотела помочь.

– Мне или ему?

Журналистка напустила на себя покаянный вид.

– Позволь мне загладить вину.

– Я тебя слушаю.

– Статья, которую мы готовим к завтрашнему утру… Она о сэре Эдриене Брэнде.

– И?

– Вы же сейчас в Портаун-хаус. Насколько я слышала, разносите дом по доскам.

– Лора, что это за статья?

– Всего лишь о том, что сэр Эдриен приятельствует со старшим инспектором Моллисоном. У нас есть фотографии этих двоих на благотворительных вечерах и на поле для гольфа.

– Ну и что? – Шивон Кларк удалось скрыть, что у нее упало сердце. – Вы пытались получить у старшего инспектора Моллисона комментарии?

– Он не дается в руки.

– После того, как вы слили новость о наручниках? Подумай, Лора, почему он вас избегает.

– Шивон, я журналистка. – Смит надулась, обиженная сарказмом Кларк. – Это моя работа.

– А ты сама добыла материал к статье или тебе помогали? – Кларк взглянула на окно.

Келли что-то печатал в телефоне.

– Ему нужен друг в нашей команде, так? И если ты поможешь ему свести дружбу с кем-нибудь из следователей, он с тобой чем-нибудь поделится?

– Статья есть статья.

– Если только она не однобокая. Партия в гольф? Благотворительный вечер? Ну круто, Лора. Ты не хуже моего знаешь, насколько это все ни о чем. Но любителей теории заговоров это не остановит, они с удовольствием заглотят наживку, особенно если ты в последней строчке напишешь, что тебе не удалось получить комментарий от старшего инспектора Моллисона.

– Я не могу до него добраться, зато ты можешь.

Шивон приподняла брови:

– Ты что, хочешь, чтобы я делала за тебя твою работу? Привела его к тебе на интервью? Мечтать не вредно, дорогая.

Она отвернулась и отперла машину. Она уже завела мотор, когда Лора Смит ногтями застучала по окошку. Кларк опустила стекло, и Смит сунула голову в машину, оказавшись с Кларк лицом к лицу.

– Знаешь, Шивон, сколько нас осталось в дикой природе? Журналисты вроде меня – исчезающий вид. Сейчас кругом одни блогеры, борцы за социальную справедливость и охотники за сплетнями. Скольких из них ты знаешь лично? Пожалуй, пора тебе начать знакомиться с ними, потому что скоро останутся только они.

Кларк смотрела, как подруга скрывается в кафе, где ее ждал переполненный начинкой сэндвич. Келли уже рассматривал свой, не зная, как к нему подступиться. Смит села напротив него. Келли заговорил, она слушала, потом оба повернулись и воззрились на машину Кларк. Шивон уставилась вперед и посигналила, вливаясь в поток транспорта; на возмущенно загудевшее такси она не обратила внимания.

29

Ребус не был в тюрьме Сотон несколько лет. У него изъяли телефон, после чего пришлось пройти через сканер вроде тех, что стоят в аэропортах. Ребуса даже проверили на наркотики. Он объяснил насчет ингалятора, и, чтобы разрешить ему оставить ингалятор при себе, проводившие досмотр служащие связались с начальством. Наконец Ребуса пропустили. В большой комнате для свиданий плохо топили; за столами сидели родственники заключенных. Ребуса провели к Эллису Мейклу. Парень сидел неподвижный как статуя – зубы сжаты, глаза устремлены на беленую стену куда-то над плечом Ребуса. Ребус опустился на школьный пластмассовый стул.

– Спасибо, что согласился встретиться со мной.

– Скажите спасибо дяде Далласу, – пробурчал Мейкл.

– Знаешь, зачем я пришел?

– Нет.

– Твой дядя вроде как попросил меня взглянуть на дело. Он говорит, что тебя зря сюда засадили.

Мейкл взглянул Ребусу в глаза:

– Меня посадили в одну камеру с насильниками. Сказали – ради моей же безопасности.

– Возможно, так и есть. Сам видишь, здесь чистые джунгли. Выживает сильнейший. Насильники обычно ведут себя потише и поскромнее.

– Я могу постоять за себя.

– Тебе на руку, что ты убийца, – согласился Ребус. – Убийцам всегда почтения побольше.

– Но я не насильник. С чего вдруг я рядом с ними? Это же позор.

– Могу попробовать замолвить словечко… – Ребус изучал молодого человека.

Эллис Мейкл еще не повзрослел, в его лице были видны черты и подростка, которым он пока был, и мужчины, которым он уже начинал становиться. В бритве нуждался пару раз в неделю. Четко очерченные скулы, узкие плечи; тюремный свитшот велик размера на два. Мейкл сцепил за головой руки, выставив локти вперед.

– Скажите дяде Далласу – я убил. Он знает, что я.

– Если ты так утверждаешь, сделать можно немногое. – Ребус пожал плечами, словно ему-то в любом случае все равно. – Но ты сам знаешь, что в твоем деле остались кое-какие невыясненные вопросы. И для меня первая загадка – почему ты это сделал. Разве ты не любил Кристен больше всего на свете?

– А вы как думаете?

– Я видел протоколы суда. Она со всеми держалась как принцесса Диана. – Ребус помолчал. – Прости, принцессу Диану ты не застал.

– Я знаю, о ком вы. И Кристен была не очень-то принцессой.

– Вот как?

Мейкл медленно покачал головой. Ребус ждал, но парень молчал.

– Ты как здесь, освоился?