на лбу декана выступили настоящие и блестящие даже издалека капельки пота. Пока декан вытаскивал свои пакеты на облюбованное ровное место, Женька начал распаковывать снасти — целый комплект из нескольких перевязанных удочек и многочисленных ящичков и баночек. Послышавшееся сзади ворчание заставило отставить работу и повернуться.

Справа от машины, раздевшись догола, Саша неспешно выбирала, что ей надеть. Женька немедленно заметил полное соответствие ее несуразной одежды с тем, что ранее было скрыто под ней — детская, едва выступающая грудь, втянутый в обрамление выступающих ребер живот и худые, как у жеребенка, ноги. Как только их глаза встретились, опять понеслось возмущение:

— Чего уставился? Никогда не видел голой девушки?

Женька уже отметил про себя, что, все-таки, это тощее существо по выявленным половым признакам действительно относится к женскому полу. Он тут же честно и откровенно высказал свой комментарий по половому вопросу и отвернулся к машине. И почти сразу ему в спину в качестве ответа прилетел резиновый сапог 37 размера. Неожиданно Женьке стало смешно. Он взял сапог и стал аккуратно запаковывать его в полиэтиленовый пакет.

— Эй ты, верзила, верни сапог.

— К старшим нужно обращаться только на Вы и никак иначе.

— Я тебе сейчас устрою. Да ты…

Женька почти восхищался. Такой отборный мат он слышал только в армии. Впрочем, ему показалось, что Саша неправильно рассчитала свои силы. Или она поехала на рыбалку уже простывшей. И всего через десять минут она начала хрипеть, а когда к машине вернулся Федор Николаевич, она угрюмо сидела на подножке. Или на пороге? Женька миролюбиво подошел к одетой в кургузую одежду и одинокий сапог девчонке и уточнил:

— А как правильно — подножка или порог?

Ненавидящие глаза провернулись на четверть оборота, и раздался хриплый голос:

— Скотина и подонок.

Но ведь, главное, уже не матом. И Женька рассмеялся. А что декан? Женька на все сто был уверен, что он слышал и почему-то не вмешивался. Федор Николаевич отозвал его в сторону.

— Мне помощь твоя нужна.

Этого Женька не ожидал. И опережая слова, на его лице появилась саркастическая улыбка.

— Вот так да, — могло ошибочно показаться, что Женьку заинтересовала проблема выбора способа помощи, — интересно в чем? Может нужно связать это неукротимое и буйное существо? А что, я смогу.

Но Федор Николаевич сделал вид, что не замечает улыбку на Женькином лице.

— Мы же ее по кругу передаем. По родственникам. Родителей нет, а мы вроде бы и родные. А у нее и был только один авторитет — ее тетя, моя сестра. А сейчас она в больнице. А мне что? Родную племянницу в детдом? Своих нет. Думали — в радость. А получается непонятно что. Помоги, посоветуй. Она грубая. Учится в ПТУ. Да и не учится, а так.

Федор Николаевич запнулся и замолчал. В первый момент Женька сам растерялся, глядя на ставшее беспомощным и просящим выражение лица декана. Целого декана. Так почему его взяли? Спасти свадьбу от скандала или воспитывать эту несчастную шпану? Женька еще раз взглянул в сторону племянницы. И тут же перевел взгляд обратно на декана. Действительно растерянного и по виду даже несчастного. Но разве можно сейчас издеваться и злорадствовать? Ведь его, Женькино, положение ничуть не лучше. Да тут и думать нечего. Кинув еще раз взгляд на курившую вдалеке Сашу, Женька почти уверенно заявил:

— Справимся, Федор Николаевич. В крайнем случае, свяжем, да еще и отлупим.

Лицо декана начало светлеть и распрямляться от морщин. Наконец, он, хоть и ненадолго, но по-настоящему счастливо рассмеялся.

Умная рыба

Аристотель, Монтень, Белинский, Герцен, Сухомлинский, Макаренко. Может, хватит? Если бы Анна Олеговна обладала телепатической связью и подслушала мысли своего нерадивого студента, у нее наверняка могла появиться мысль — поднять ему оценку. Впрочем, куда уж поднимать? Да и Песталоцци, к тому же, не назвал, и Платона, и многих других.

А что ему самому-то, Женьке, нужно? И что нужно сделать, чтобы человек начинал изменяться? Правильно — смените ему обстановку и заставьте что-то делать. Ну, например, в армию отправьте служить. Женька издалека посмотрел на постоянно сплевывающее и брезгливое лицо Саши и немедленно отказался от этой мысли. Не выдержит. Она? Нет, армия. А кто его-то будет воспитывать?

— Федор Николаевич, а давайте рыбу ловить.

Декан даже встрепенулся.

— Конечно, так ведь мы ради этого сюда и приехали.

Саша брезгливо отбросила удочку.

— Сами ловите.

Женька полушутливо заявил:

— Кто ничего не поймает — кормить не будем.

Как ни странно, Саша восприняла шутку как вполне официальное заявление.

— Не имеете права. Я человек. У меня права есть.

Она даже стала искать взглядом Федора Николаевича, но тот, давясь от смеха, пошел с удочкой к берегу. При отсутствии поддержки начало оживать какое-то женское начало и послышался плаксивый голос:

— Да я же червяка не знаю.

Эрудированный человек смог бы понять, что речь идет о процессе наживления червяка на крючок. Но Женька сразу отработал:

— А он тебя тоже, — но не успела Саша обидеться или выругаться, как он добавил, — а наживить — поможем.

Наверное, картину, появившуюся через полчаса на берегу живописного озера не смогли бы представить ни студенты факультета, плохо знающие своего декана; ни родственники его самого, хорошо представляющие, что такое их ближайшая родственница. Женька как добропорядочный лось носился между двумя заводями и насаживал червяков на удочку абсолютно не умеющего ловить рыбу человека. Ни подсекать, ни подтаскивать, ни обнаруживать поклевку. Зато она умела… ловить рыбу. По крайней мере, так думали два человека — Женька и декан. Но если очень глубоко вдуматься в основы этого мира, то станет ясно, что на самом деле все гораздо проще. Более добрая, чем человек, рыба косяком шла к тому, кому в первую очередь требовалась помощь. Да и не забудьте — новичкам однозначно везет. Когда через два-три часа прошла команда готовиться к ужину, Женька и Федор Николаевич могли похвастаться не более чем двумя хвостами, да и то не самого крупного размера. Зато было видно, что Сашу буквально распирает от гордости — больше четверти ведра, да еще и большого — на 15 литров, рыбы. И на этом фоне почти обоснованно прозвучало ее заявление:

— А я вас кормить не буду.

Но не успели появиться ответные слова возмущения, как она добавила:

— Да ладно, я сегодня добрая.

Женька рассмеялся. А может и правда добрая. И потом она старалась. Но, как оказалось, ни чистить рыбу, ни, тем более ее варить, не умела. Поэтому в роли главного кошевара выступил сам декан.

В темноте