подозревающей рыбы. Углы пакетов, выпирающие стойки и даже весла позволяли подозревать о наличии палатки, резиновой лодки и даже столика. А упакованные пакеты несли в себе явную загадку, которая должна была разрешиться только на берегу какого-то дальнего озера. Но если провести взглядом вдоль заднего сиденья и остановить его в левом углу, то появлялась настоящая тайна. Под ворохом одежды, вклинившись между подвешенными болотными сапогами и пакетом с продуктами было что-то живое. Из-за его присутствия волны движения пробегали по разложенным по сиденью вещам, и периодически разносилось сопение, сморкание и даже фырканье. Полностью заинтригованный Женька, вполуха слушая рассказы Федора Николаевича, постоянно бросал свой взгляд на груду вещей.

— Ты не отвлекайся, — наконец не выдержал декан, — я ему распинаюсь, объясняю истоки жизни и поведения, а он головой крутит.

— А что у Вас там, — не выдержал Женька, — кот или собака?

— Сам ты собака и еще кот, — неизвестно, сколько эпитетов могло еще вылететь в сторону Женьки, если бы Федор Николаевич не прикрикнул на ругающееся существо с голосом, очень похожим на женский.

Оно замолчало, но едва декан попробовал что-то пояснить, как возмущение с заднего сиденья прорвалось с новыми силами. Остальную дорогу, не менее двух часов, все молчали. И только когда, съехав с шоссе и проскочив несколько километров лесной дороги, машина с натугой проехала большущую поляну и остановилась на берегу большого озера, декан облегченно вздохнул.

— Ну вот, приехали.

Женька был готов проявить свою полную солидарность. А существо позади пока молчало. Женька упорно и с любопытством поглядывал в конец машины, но даже когда они с деканом вышли на травянистый берег со следами заезжавших машин, никакого движения среди груды вещей не наблюдалось.

— Почему вы меня взяли?

Этот вопрос мучил и вертелся на языке всю дорогу. И даже ночью, и утром, когда он чистил зубы.

— Подумал, что так будет лучше. И поговорить хотел. А так…

Декан присел на корточки. Достал и снова убрал в карман сигареты и резко заявил:

— Лена замуж выходит. Сегодня свадьба. А мне неделю назад позвонил Андрей Васильевич. Ты же его знаешь?

Конечно, ну как же майора Боброва и он вдруг не знает. Хороший мужик. Ведь наверняка знал, что у него нелады с Ленкой и все равно — не бросил. Помог. А она хороша, ведь прошло-то все ничего. Как все быстро. Или у нее это давно? Ну, тогда он действительно дурак. Так даже Жека на прошлой неделе сказал. Но ведь нужно что-то отвечать. А что же декан? Страхуется, что Женька может пойти на свадьбу и там такое устроить. А что, сил, пожалуй, и хватит. Ну не выходит же она замуж за мастера спорта по боксу. Впрочем, и его бояться не след. Тут и рост, и вес, и даже обстановка — все влияет. Только… какой же ты дурак!

— А вы, значит, решили меня спасти? Или себя?

Декан поднялся с корточек. Когда он вернулся к Женьке, тот уже сел на мокрую траву.

— Держи.

— Чего? — не понял Женька.

— Это ключи от машины. Насколько я понимаю, водить ты умеешь. А остальное от тебя зависит. Мы как-нибудь доберемся.

— А вещи? — машинально переспросил Женька.

— А что вещи. Здесь полежат. Завтра с товарищем приеду. Ребенка только жалко мучить.

Женька непроизвольно бросил взгляд назад — задняя дверца теперь была открыта, а возле нее стояло совершенно несуразное существо. Полностью бритая голова без шапки сидела на тощей шее, тоскливо прячущейся в воротник расстегнутой летней куртки. Ее подол прикрывал рваные на коленях джинсы, а в пожухлой прошлогодней траве со свежими зелеными побегами скрывались оранжевые ботинки. Что вы хотите сказать? Да, знаю, сейчас это можно считать даже модным.

Немного успокоившийся Женька изображал из себя профессиональную гадалку, пытаясь окончательно установить: кто перед ним — он или она. Будто дополняя его проблемы, вылезшее из недр машины существо, окончательно стирая разницу между полами, немедленно закурило сигарету. Почувствовав, что размышления Женьки зашли в очевидный тупик, Федор Николаевич, стоя под углом к обоим участникам сцены, начал представления:

— Это моя племянница — Шура.

— Не Шура, а Саша, — как-то мгновенно возмутилось существо.

— А это — Женя, студент нашего факультета.

Женька почувствовал, что его начинают осматривать с явным интересом. Он уже хотел проявить ответную симпатию, но сразу после смачного плевка на траву в его сторону полетело:

— Хорошая, высокая палка, хорошо…

Ну почему он такой большой и сильный, но страшно хочет взять и что-нибудь кинуть в это чудовище пусть и небольшого размера. Или просто взять, подойти и всыпать ей по одному месту. Кажется, декан почувствовал настроение Женьки и миролюбиво заявил:

— Ну, вот и познакомились. Давай распаковываться. Рыба, она трудолюбивых любит.

Пока Федор Николаевич вытаскивал застрявшую в двери лодку, а Женька старательно помогал. Или делал вид. А вот палатку пришлось ставить ему. Он этому еще в школе научился. Выбрал площадку поровнее и начал забивать колышки. Женька сам не понимал, какое любопытство заставляло его нет-нет, а бросать взгляд в сторону диковинного существа. К этому времени Саша сбросила куртку и осталась в кофте, которую ей явно подарили где-нибудь в доме престарелых, или она ее утащила из краевого музея. Но даже это не так раздражало Женьку, как одно только слово — племянница. Опять и на его голову. И все это раздражало, и постоянно мучил вопрос — зачем он сюда поехал? Что, декану захотел понравиться? Внутреннее раздражение полностью отражалось во взглядах полных ненависти, которые он направлял в сторону Саши. Впрочем, судя по всему, ответные взгляды, отзывы, да и мнение были ничуть не лучше.

Местный миротворец — Федор Николаевич — бросил взгляд на племянницу, красноречиво махнул рукой и начал вытаскивать вещи с заднего сиденья. Когда в его руках оказался пакет с несвоевременно изображенным Дедом Морозом на наружной стороне, декан повернулся к Саше.

— Держи, переодевайся.

— Мне и так хорошо.

— Давай, давай. Тебе твоя тетя тут сложила, а то чистую одежду испачкаешь рыбой и грязью.

Вначале Женька отметил, что декан сказал не «моя жена», а именно «тетя». Значит, так действеннее. А потом стало весело — даже засаленная роба рабочего выглядела не так уж и плохо по сравнению с барахлом, в которое было засунуто привезенное на озеро сокровище декана. Хотя бы косички, что ли, оставила.

Препирания между дядей и агрессивно настроенной племянницей продолжались никак не меньше пятнадцати минут. Федор Николаевич обладал поистине женским, а значит почти безграничным умением уговаривать. И когда существо с бритой головой согласилось переодеваться, Женьке показалось, что