студент выскочил следом.

— Можно с Вами?

Федор Николаевич осмотрел Жеку и кивнул головой.

— Только ремень заправь и ширинку застегни.

Должность декана не привела особого впечатления на дежурного по отделению.

— И не надо давить. Вы не можете проследить, непонятно как воспитываете, а мы виноваты. Что с вашим студентом? Пока задержан. За что? За воровство.

Федор Николаевич настаивал, что он хочет поговорить со своим студентом Сурменко.

— Решайте вопрос с начальством. Завтра придете.

Как-то неожиданно Федор Николаевич почувствовал, что он сам не прочь нарушить закон и врезать по стоящей перед ним упертой морде. И только осознание, что это вряд ли поможет, заставляло отбросить прочь возникающую уголовную мысль. Декан развернулся и, не попрощавшись, вышел из здания. У входа подпрыгивал от нетерпения Жека.

— Ну, так как он?

— Вор твой друг. Понимаешь? Вор.

— Кто? Женька? Да он же… Не может этого быть.

— Он сам признал, что принес сумку этой женщины, даже отпечатки брать не нужно. Сговор ему лепят. Дескать кого-то прикрывает. Даже если не посадят, ректор выгонит.

Федор Николаевич устало уселся на бордюрный камень и достал сигарету.

— А вы курите? — не удержался Жека.

— Так, изредка. Ну что, давай до утра. А там и адвокат потребуется. Если только ректор через город не решит. Только захочет ли он? Глупая ситуация.

Жека лихорадочно просчитывал варианты. А если? Но ведь… Наконец, не выдержал, подошел к декану и, волнуясь, дернул его за рукав.

— Ты что? — поднял голову Федор Николаевич.

— Есть тут маленькое предложение. Может и не сработать. Потому что отношения поменялись. Но попробовать-то — стоит.

Захлебываясь от нетерпения, Жека рассказывал, декан слушал. А потом, к полному удивлению Жеки, поддержал. И еще через минуту развернувшаяся пятерка рванула к двадцать пятому отделению.

Жека едва дождался полной остановки машины и выскочил из кабины. Не дожидаясь декана, он побежал к входным дверям. Когда в здание зашел Федор Николаевич, Жека громко убеждал дежурного, что ему позарез нужен майор Бобров. Его собеседник, категорически не любящий спешить прапорщик, с издевательски-сочувствующим выражением лица пытался урезонить «мальчишку»:

— Тебе только Боброва, а Волкова, Лисицына, Медведева и еще кого-нибудь не надо? А я должен по твоей заявке вызвать всех должностных лиц? Откуда я знаю, кто ты такой? Почему я должен тебе верить? Боброва ему подавай!

Прапорщик продолжал говорить о всякой чепухе, пока до посетителей не дошло — он не хочет беседовать с появившимся Федором Николаевичем. Неизвестно, сколько бы тянулся этот никому не нужный разговор, если из коридора не раздался голос:

— Кто тут Боброва ищет?

Кажется, еще немного и Жека от радости мог броситься на шею появившемуся человеку. Впрочем, тот как раз не испытывал никакого ответного чувства и продолжал изучать Жеку и Федора Николаевича.

— Признаете? — вмешался прапорщик.

Увидев отрицательное покачивание головы, Жека испугался, что их просто выгонят, а значит и пропадет последний шанс, и заорал:

— Ну как же так? Андрей Васильевич? Вспомните, лагерь, Женька. Он длинный. Вы приезжали. Еще в траншею могли попасть.

Появившийся мужчина неожиданно заулыбался.

— Так что же ты сразу не сказал. Тебя я плохо помню, а вот твоего командира хорошо. Тем более, что чуть…

Может он хотел добавить «родственниками не стали», но это не факт. Хотя по помрачневшему лицу Андрея Васильевича было хорошо видно, что некоторые воспоминания ему неприятны.

— Андрей Васильевич, Женьку выручать надо, — тараторил обрадованный Жека.

Он еще так много хотел рассказать, но майор повернулся к декану.

— Я думаю, будет лучше, если расскажете вы.

Прапорщик хлопал глазами. А Жека все время то пытался вставить слова сочувствия, то поторопить майора, но тот своевременно прикладывал палец к своим губам, а в конце не выдержал и показал Жеке кулак. Совсем как та преподавательница. Только этот был побольше. Кажется, кулак вызвал у Жеки больший интерес, чем то, что говорил декан. Другое дело — Андрей Васильевич. Когда Федор Николаевич закончил рассказ, у майора было крайне озабоченное выражение лица.

— Все только кажется простым, — начал он свой комментарий, — в принципе, можно довести дело до суда и там доказывать правоту. Но ведь весьма возможно, что вы не знаете многих вещей. Вы ведь все узнали со слов дежурного. Вот вы, да и этот мальчик, — сочувствующие лица. А здесь нужно независимое отношение. Впрочем, я Женьку знаю. И постараемся сделать все, что возможно. Не вступая в противодействие двух отделений. Начальники наши не сговорятся между собою.

Андрей Васильевич замолчал. Он думал, и теперь даже Жека молчал, опасаясь помешать раздумьям майора. Наконец, Андрей Васильевич будто очнулся и резко, всем телом повернулся к дежурному.

— Где у нас Базиян?

— Как где? Дома, с молодой женой.

— Давай адрес.

— Он не поедет.

Майор отмахнулся и, аккуратно выписав данные из адресной книги, повернулся к выходу.

— Вы на машине? — Жека с деканом почти синхронно закивали головами.

После остановки майор, покинув машину, направился к входу в двухэтажный дом. Декан не к месту вспомнил, что эти дома после войны строили пленные немцы. А, впрочем, это и сейчас актуально. Даже враги оставили после себя что-то хорошее, а здесь свои…

К удивлению ожидающих всего через пять минут двери подъезда широко распахнулись, пропуская Андрея Васильевича и худощавого мужчину кавказского типа. Ему было предложено место с водителем, а майор плюхнулся рядом с Жекой. Но поговорить по дороге не удалось. Все молчали.

Машину неожиданно приказали остановить почти за целый квартал до места назначения. Бобров коротко проинструктировал:

— Будет лучше, если будут считать, что мы сами по себе. Сами. Никуда не уезжать и ждать.

Жеке показалось, что майор идет так, как будто ему это жутко неприятно. Но два человека ушли, и потянулись томительные минуты ожидания. Не выдерживая своего бездействия, декан со студентом периодически выскакивали на дорогу. Почти без единого прохожего — промышленный район к вечеру становился почти безлюдным, и только изредка одинокие фигуры торопливо пересекали его насквозь.

Почти через час Жека радостно подскочил. Федор Николаевич всмотрелся — игнорируя тротуар, к ним приближались три человека. И, самое главное, над всеми возвышался Женька. Невыдержавший Жека бросился на него, повиснув на шее. А Женька молчал. Он даже не поднял руки, чтобы хотя бы попытаться обнять друга.

Расселись в машине. Самому маленькому — Жеке — пришлось садиться на середину заднего сиденья.

— Курить есть? — непонятно к кому обратился майор.

Федор Николаевич лихорадочно стал искать по карманам сигареты. Но темноволосый мужчина его опередил, протянув пачку Беломора и спички. Пару минут по машине гуляли дымовые завесы, которые, убедившись, что они здесь лишние,