– Болезнь продолжается два года, – сказала она, наслаждаясь вкусом. – С самого рождения дочки. Все вырезали. – Она положила руку себе на живот – наверное, имела в виду удаление матки, я не осмелилась уточнить. – Думали, раку больше не за что цепляться, но он все равно где-то засел и ждет своего часа.

– Мне очень жаль, – опять пробормотала я. Трудно было понять, как у нее получается рассказывать все это и не реветь в три ручья.

– Я с самого начала подозревала, что так будет, – продолжила она, – потому что то же самое было у моей матери.

– О, нет!

– Да. И я знаю, что значит для ребенка лишиться матери. Я не помню свою мать. Грустно думать, что моя дочь не запомнит меня.

– Ей два года? – спросила я. Сердце у меня разрывалось от жалости.

– Только исполнилось.

– Вы всегда будете живы в памяти Гэвина. Он расскажет ей о вас, – проговорила я лучшее, что пришло мне в голову.

– Надеюсь. – Она съела еще ложку мороженого. Мой кофе стоял нетронутый и уже остыл. – Знаю, он постарается.

– По-моему, вы потрясающая, Луиза, – сказала я. – Меня поражает, что вы можете так открыто все это мне говорить.

– Не с каждым так получается, – сказала она. – Хотя я привыкла к тому, что обречена. А вы очень хороший слушатель.

– В любой момент, когда вам захочется поговорить, можете звонить мне, – искренне предложила я. Хотелось хоть как-то ей помочь. – Даже глухой ночью.

– Вы такая милая! Повезло же Роберту, что он вас повстречал.

– Спасибо, – сказала я, хотя сомневалась, что в эти дни Роберт считает себя таким уж счастливчиком.

Она вернулась к своему мороженому, а я сделала первый глоток холодного кофе. Некоторое время мы обе молчали.

– Что вас огорчило там, в магазине? – спросила она. – По выражению вашего лица я сразу поняла, что что-то не так.

Я посмотрела на блики люстры в своем кофе.

– Все дело в истории, которой я сейчас занимаюсь. Там две девушки, почти подростки. Мне устроили из-за них выволочку.

– Наплюйте, – посоветовала она. – Нашли из-за чего переживать!

– Скажите это моей начальнице.

– И скажу! По какому номеру звонить?

У меня было ощущение, что она говорит серьезно. Я не удержалась от улыбки.

– Я отвезла их на пляж. Они еще никогда не видели океана и в жизни у них маловато радости. Честное слово, я не знала, что нарушаю правила. Я читала руководство, но на это как-то не обратила внимания.

– Нас окружает слишком много глупых правил, – сказала она. – Жизнь слишком коротка, чтобы все их выполнять. – Она доела мороженое и отодвинула блюдце. – Жаль, я в свое время мало их нарушала. Вот теперь и наверстываю. Ем жирное мороженое, когда захочу, болтаю с подругой, вместо того чтобы делать покупки. Того и гляди пробегу голая через Кэмерон-Виллидж.

– С вас станется! – сказала я со смехом.

– Вы тоже храбрая. – Она потрепала меня по плечу. – Наверняка те девочки запомнили поездку на пляж на всю жизнь.

Нонни открыла дверь кухни – а за ней медсестра Энн, уже занесла руку, чтобы постучать. У меня душа ушла в пятки. Уж больно скоро она объявилась! Я еще не придумала, как сказать про ребенка Нонни. Вот и замерла посреди кухни, как будто к полу приросла.

– Вы же только что у нас были! – удивленно сказала Нонни медсестре вместо приветствия. – Я вам обещала перестать объедаться. Уже успела до полусмерти изголодаться.

– Сегодня я не к вам, – ответила ей Энн. – Я к Айви, ребенка проверить.

В Нонни боролись облегчение и замешательство.

– Он где-то поблизости, со своей матерью. Теперь Мэри Элла глядит за ним в оба, так что вам необязательно все время к нам наведы…

– Я не про малыша Уильяма, – оборвала ее медсестра Энн. – Я про ребенка Айви.

– Это еще что такое? – Нонни перевела непонимающий взгляд с нее на меня.

– Я еще ей не говорила, – сказала я медсестре.

Теперь до Нонни дошло. Она побагровела и вытаращила глаза.

– Нет! – взревела она и ринулась на меня с занесенной рукой. Я заслонила локтем лицо, но Энн загородила меня собой.

– Винона! – Она поймала свою взметнувшуюся косу. – Прекратите! Немедленно перестаньте!

Но Нонни уже завелась.

– Ах ты шлюха! – Я получила знатный подзатыльник. – Берешь пример со своей сестры? Что мы будем делать со вторым ребенком в доме?

Я отшвырнула ближнюю табуретку и шмыгнула под стол, как испуганная собачонка. Она все равно пыталась до меня дотянуться, но где ей, с ее полнотой!

– Сядьте! – приказала ей Энн. – Держите себя в руках, не то схлопочете удар.

Нонни громко сопела. Я вылезла из-под стола с противоположной стороны, довольная, что между мной и Нонни есть эта преграда. Медсестра Энн держала Нонни за запястье, глядя на свои часы. Такой багровой я бабку еще никогда не видела.

– Ты нас опозорила, – сказала она мне.

– Тихо! – Отпустив ее руку, Энн записала что-то в свой блокнотик. – А теперь послушайте меня, Винона. Я отведу Айви в спальню и осмотрю ее. Поговорим, когда я выйду. А пока попрошу вас посидеть здесь и успокоиться.

– Может, сделаете ей аборт? – с надеждой спросила Нонни.

Отнять у меня ребенка? Ни за что!

– Нет, мэм, это не в моих силах, – сказала Энн и поманила меня за собой. – Идем, Айви.

Мне не хотелось идти с ней, но уж лучше это, чем оставаться с Нонни. Я поплелась в спальню. Медсестра как можно плотнее затворила дверь.

– Почему ты скрыла это от нее? – спросила она.

– А вы как думаете? Кому охота на тот свет? Если бы не вы, она бы меня убила!

– Сядь. – Она указала на кровать. Я послушалась. – По словам миссис Форрестер, ты не знала, что беременна.

– Он всегда успевал из меня выйти.

– Теперь ты усвоила урок? Так это не работает. Зачем, по-твоему, я дала тебе противозачаточный гель?

Глядя в окно, я вспомнила, что одну баночку геля утащила Мэри Элла.

– Половину забрала Мэри Элла, – сказала я. – Лучше дайте ей еще, а то тоже будет поздно.

– Кто этот парень? – спросила она, открывая свой медицинский чемоданчик.

– Никто.

Мой ответ вызвал у нее гримасу отвращения.

– Сними трусы и ляг на спину. Мне надо посмотреть, что там у тебя внутри.

– Что?! Нет!

Я вспомнила, как она раз-другой, перед рождением Уильяма, запиралась в спальне с Мэри Эллой. Выходит, она и к ней внутрь заглядывала? Я-то думала, она слушает ей сердце, проверяет глаза и горло. Медсестре Энн полагалось помочь малышу Уильяму появиться на свет, но потом миссис Веркмен сказала нам, что у Мэри Эллы аппендицит, и отправила ее в больницу…