– Мици снова спустилась вниз, – сообщила Джулия.

– Да? Мне иногда кажется, что она сумасшедшая, простосумасшедшая. Но, может, мы тут все безумны?

– Терпеть не могу, когда преступника называютбезумцем! – возразила мисс Хинчклифф. – По-моему, они, наоборот,прекрасно соображают, что к чему, раз могут так холодно и жестоко рассчитатькаждый свой шаг!

С улицы донесся шум машины, и вошли Краддок, полковник,миссис Истербрук, Эдмунд и миссис Светтенхэм. Вид у всех был подавленный.

Полковник Истербрук сказал голосом, прозвучавшим как далекоеэхо его обычного голоса:

– Ха! Хорошее пламя!

Миссис Истербрук села рядом с мужем, не снимая шубы. Еелицо, всегда такое очаровательное и немножко кукольное, напоминало сейчасмаленькую, облезлую мордочку ласки. Эдмунд был сердит и хмуро озирался посторонам. Миссис Светтенхэм была напряжена и казалась пародией на саму себя.

– Ужас, правда? – затарахтела она. – Ужас,что творится. Вот уж поистине, молчание – золото. Никто не знает, кто будетследующим… это как чума. Мисс Блэклок, дорогая, вам не кажется, что нам непомешало бы выпить чуточку бренди? Всего по полрюмочки. Я всегда говорила, чтобренди – отличная вещь, он так бодрит! С моей, вернее, с нашей стороны,конечно, бестактно, что мы явились к вам без приглашения, но нас заставилинспектор. Ах, все так чудовищно, ее ведь не нашли! Я имею в виду беднуюстарушку, которая жила у пастора. Банч Хармон чуть не помешалась от горя. Никтоне знает, куда она пропала. К нам не заходила, я ее вообще сегодня не видела. Ауж я бы знала, если б она вернулась к пастору, ведь я сидела в гостиной, вглубине дома, а Эдмунд работал в кабинете, у него окна выходят на улицу. Такчто какой бы дорогой она ни пошла, мы бы ее увидели… Но я надеюсь, что с нашейдорогой старушкой все в порядке. Господи, хоть бы все было в порядке!

– Мама! – страдальчески сморщился Эдмунд. –Неужели ты не можешь помолчать?

– Конечно, дорогой! С удовольствием помолчу! –Мисс Светтенхэм уселась рядом с Джулией.

Инспектор Краддок встал возле двери. Лицом к нему сидели вряд три женщины. Джулия и миссис Светтенхэм расположились на диване, а миссисИстербрук притулилась на подлокотнике кресла, в котором восседал ее муж.Краддок их так не рассаживал, но его это вполне устроило.

Мисс Блэклок и мисс Хинчклифф стояли, нагнувшись надкамином. Эдмунд застыл возле них. Филиппа отошла в глубь комнаты, в тень.

Краддок сразу перешел к делу.

– Ни для кого не секрет, что мисс Мергатройдубили, – сказал он. – У нас есть основания полагать, что убийца –женщина. По ряду причин мы можем еще больше сузить круг подозреваемых лиц. Янамерен опросить кое-кого из присутствующих дам, что они делали сегодня счетырех до двадцати минут пятого. У меня уже есть сведения о передвиженияходной молодой особы, именующей себя мисс Симмонс. Я прошу ее повторить своипоказания. Причем обязан вас предупредить, мисс Симмонс, вы можете не отвечать,если боитесь, что ваши показания будут вменены вам в вину; каждое ваше словобудет запротоколировано констеблем Эдвардсом и может быть использовано вкачестве свидетельских показаний на суде.

– Это обязательно говорить, да? – спросила Джулия.Она сильно побледнела, но не потеряла самообладания. – Хорошо, я повторю.С четырех до двадцати минут пятого я гуляла по полям, ведущим к речушке, чтовозле фермы «Комптон». Потом вышла на дорогу, где растут три тополя. Насколькопомню, мне по пути никто не встретился. Мимо «Боулдерса» я не проходила.

– А чем занимались вы, миссис Светтенхэм?

Эдмунд поинтересовался:

– Вы всех нас предостерегаете?

– Нет, – ответил инспектор. – На данныймомент только мисс Симмонс. У нас нет оснований предполагать, что любые другиеутверждения могут быть инкриминированы, но, разумеется, каждый изприсутствующих имеет право на адвоката и может заявить о том, что готовотвечать только в его присутствии.

– О, это глупая трата времени! – вскричала миссисСветтенхэм. – Я уверена, что в двух словах смогу рассказать о том, чем язанималась. Вас ведь это интересует, да? Можно начинать?

– Пожалуйста, миссис Светтенхэм.

– Сейчас. – Миссис Светтенхэм учащеннозаморгала. – Конечно, к убийству мисс Мергатройд я не имею ни малейшегокасательства. Уверена, что это все знают. Но я живу в обществе и прекраснопонимаю, что полиция вынуждена задавать массу ненужных вопросов и аккуратнозаписывать ответы. Это необходимо для так называемого «досье». Я права? –Миссис Светтенхэм повернулась к прилежному констеблю Эдвардсу и снисходительнодобавила: – Надеюсь, я не слишком тараторю?

Констебль Эдвардс, отличный стенографист, но человексовершенно не светский, покраснел до ушей и пробормотал:

– Все в порядке, мадам. Хотя можно чуть помедленней.

Миссис Светтенхэм продолжала, делая выразительные паузы там,где, по ее мнению, следовало ставить запятые или точки:

– Конечно, трудно сказать наверняка, ведь у меняотсутствует чувство времени… а когда началась война, половина наших часоввообще встала, а другие спешат, отстают или вовсе не ходят, потому что мы их незаводим… – Миссис Светтенхэм помолчала, дабы в головах присутствующих ярчезапечатлелась неразбериха во времени, царящая в ее доме, а затем серьезнозаявила: – Пожалуй, в четыре часа я выворачивала пятку на чулке (и понеобъяснимым причинам ошиблась, когда вязала не лицевой ряд, а изнаночный). Аможет, я была во дворе, срезала увядшие хризантемы… Впрочем, нет, это произошлораньше, до дождя.

– Дождь, – напомнил инспектор, – начался вшестнадцать часов десять минут.

– Правда? Это облегчает дело. Значит, тогда я подняласьна чердак и поставила тазик туда, где у нас обычно капает с крыши. На этот разтекло так сильно, что я поняла: водосток снова забит. Я спустилась, надела плащи резиновые сапоги. Я позвала Эдмунда, но он не откликнулся. Я решила, что онработает над трудным эпизодом… он же пишет роман… и не захотела его беспокоить.Лучше все сделать самой. Раньше я ведь прекрасно справлялась сама. Тут нетничего сложного, надо только взять ручку от метлы и привязать ее к такойдлинной штуке, которой поднимают окна.

– Вы хотите сказать, – уточнил Краддок, заметив,что его подчиненный пришел в полное замешательство, – что прочищаливодосток?

– Да, он был весь забит палой листвой. Мне пришлосьпорядком повозиться, я насквозь промокла, но все-таки вычистила. Потом вернуласьдомой, переоделась и приняла душ. От них такой запах, от этих прелых листьев!Потом я пошла на кухню и поставила чайник. Кухонные часы показывали пятнадцатьминут седьмого.