Только в девять вечера Любсен передал дополнительную информацию в виде новой радиограммы:

Он совершенно недвусмысленно уведомлял о том, что первая позиция была указана с ошибкой порядка 50 миль. Однако эта информация запоздала; уже ничего нельзя было изменить.

Самое интересное, что на основании сообщения Любсена можно было сделать правильный вывод о том, что конвой находится к северо-западу от Боевой группы. Обладай Бей необходимой решимостью, он еще смог бы изменить ход событий. В конце концов, он находился в зоне досягаемости конвоя, так что вполне мог развернуться, попытаться справиться с крейсерами и догнать конвой. Жестко критикуя действия контр-адмирала Бея, Дёниц впоследствии писал:

В действительности же Бей применил совершенно иную тактику. Он отошел и совершил широкий разворот на северо-восток. Он, вероятно, вспомнил, как обсуждал с Петерсом и Шнивиндом вопросы применения тяжелых орудий в Арктике. Они тогда согласились, что в это время года в районе 73 градусов северной широты светлее всего в интервале от 11.22 до 12.07. Если бы Бей провел атаку с севера, то вражеские корабли оказались бы впереди, и их силуэты можно было без труда рассмотреть на фоне южного горизонта. В этом случае можно было точно навести тяжелые орудия «Шарнхорста» на цель — даже без применения радара. На бумаге все выглядело хорошо, но Бей опять не проинформировал Иоханесона о своих намерениях.

В 10.09, через семь минут после получения сообщения Любсена об обнаружении конвоя, Бей запросил 4-ю флотилию эсминцев:

Иоханесон ответил:

Через несколько минут Любсен опять запутал ситуацию, сообщив, что не уверен в правильности координат. Несмотря на это, как Бей, так и Иоханесон решили, что немецкие эсминцы слишком далеко уклонились к югу.

Командир эскадры писал:

Только в 10.25, после трехчасовой борьбы со штормом, последовал приказ эсминцам об изменении курса:

Этот приказ выглядел странным. Считалось, что конвой находится на северо-западе, однако приказ отправлял эсминцы на северо-восток, в исходную точку.

— записал Иоханесон.

Корветен-капитан, командир Z-30 Карл Лампе, рискнул высказать такое предположение:

Время тратилось впустую. Вместе с Z-30 и Z-38 головной эсминец Z-29 развернулся и пошел по курсу, который должен был привести в исходную точку. Двух остальных эсминцев — Z-33 и Z-34 — нигде не было видно. 4-я флотилия эсминцев как боевое соединение распалась. Изменение курса вместе с тем дало некоторое преимущество: поскольку теперь эсминцы шли по ветру, их мореходные качества проявлялись лучше, хотя видимость оставалась плохой. Иоханесон писал:

Вице-адмирал Роберт Барнетт находился на некотором удалении от немецких эсминцев к северу, и у него тоже были неприятности. Когда «Шарнхорст» повернул сначала на восток, а потом на север, Барнетт был в недоумении. Что делать — то ли преследовать линкор, то ли прикрывать конвой. После некоторого раздумья он избрал последнее. Он прекратил преследование и приказал флотилии держать курс на северо-запад, и в 10.20 с радарных экранов крейсера метка «Шарнхорста» исчезла. То, что он сделал, с точки зрения Королевских ВМС было первостатейным грехом и нарушением приказов — он самовольно отказался от верной возможности вступить в контакт с противником. Отстаивая свою позицию, Барнетт говорил потом, что с учетом тогдашних погодных условий скорость «Шарнхорста» на 4–6 узлов превышала скорость крейсеров (30 узлов против 24).

В 10.35 Барнетт сигнализировал флагману:

Фрейзер находился значительно западнее, он прекрасно понимал — наступает решающий момент! «Дюк оф Йорк» и Соединение-2 были слишком далеко, чтобы успеть вмешаться. Теперь могло случиться все что угодно. Не скрывая тревоги, в 10.58 Фрейзер дал радиограмму:

Для вице-адмирала Барнетта пути назад не было. Контакт с конвоем он установил, но тоже находился в кризисной ситуации. Уже был двенадцатый час пополудни. Крейсера шли зигзагообразным курсом на дистанции от 8 до 10 миль впереди торговых судов, следовавших под прикрытием из четырех эсминцев — «Маскетир», «Матчлесс», «Вираго» и «Оппорчун».

Капитан Фредерик Пархэм, командир флагманского корабля и друг Барнетта, находился в центре событий: