Наконец демон взревел в последний раз, преодолевая небольшой пригорок перед домом Вашария, и стих. Повозку окутало черными клубами дыма. Я прижалась пылающим лбом к холодному стеклу, безучастно ожидая, когда Вашарий выйдет и откроет мне дверцу. Произошедший разговор, полный весьма определенных неприятных намеков, потряс меня, оставив после себя чувство опустошения.

Со стороны водительской дверцы раздался резкий хлопок — это Вашарий выбрался наружу. Я медленно отстегнула страховочный ремень. Однако мой ненаглядный не спешил помочь мне покинуть повозку, стоя неподалеку и полной грудью вдыхая свежий воздух. Интересно, не прикажет ли он мне немедля убираться прочь, разозленный, что я открыла его тайну?

Не успела я додумать эту крамольную мысль, как Вашарий открыл дверцу с моей стороны. С прежней любезностью помог мне выйти, затем легко подхватил на руки и отправился к дому, спасая меня от путешествия в туфлях по лужам.

Он начал целовать меня еще на крыльце. Страстно, не обращая никакого внимания на мой слабый отпор, быстро сошедший на нет. Более решительно протестовать я просто не осмеливалась — слишком пугающий вид у него сейчас был.

Полыхнул разорванный контур — это Вашарий втащил меня в неосвещенную прихожую. Тотчас же замкнул защиту вновь. Небрежно, пинком, отбросил дракончика, кинувшегося ему наперерез с обычными признаниями в любви. Удивительно, но вредная рептилия нисколько не обиделась на него за такой произвол, лишь зло зашипела в мою сторону, видимо решив, что в произошедшем виновата исключительно я.

Я не помню, когда именно Вашарий меня раздел. Только как-то вдруг оказалось, что я лежу в постели, абсолютно обнаженная, и он, чуть касаясь, ласкает меня. Никогда прежде Вашарий не был столь нежным. Весь его пыл и напор сошли на нет, едва мы оказались в постели. Он дразнил меня, не позволяя подняться, но в то же время и не переходя в решительное наступление.

Стоит ли удивляться, что все закончилось так, как и обычно. Я взмолилась о прекращении сладкой пытки — и тотчас же Вашарий снизошел до меня, услышав мою отчаянную просьбу. И потом еще долго не выпускал из своих объятий, укачивая меня.

— Какой же ты нехороший человек, — чуть слышно пожаловалась я, сонно тараща глаза и уткнувшись носом куда-то ему в подмышку.

— Я знаю. — Что-то невесомое коснулось моей макушки, видимо, он меня поцеловал. Затем Вашарий, не вставая, нашарил у прикроватного столика графин с лечебным отваром. Вручил мне полный бокал и мягко, но непреклонно заставил выпить его до дна.

— Ты меня сильно испугал в повозке, — еще более сонно пожаловалась я, чувствуя, как от его ласковых поглаживаний немеет кожа на животе, — должно быть, Вашарий поспешил проверить, что его всплеск страсти не повредил ребенку, и провел сеанс сканирования.

— Я знаю, — так же спокойно ответил он, забирая у меня пустой бокал. Помолчал немного, кусая губы, затем негромко проговорил: — Киота… Я люблю тебя. Поверь, никогда в жизни я не причиню тебе вреда и не позволю кому-либо это сделать. По этому поводу можешь быть абсолютно спокойна. Если Тицион когда-либо поставит меня перед выбором: ты или моя служба, то я сделаю все, лишь бы спасти тебя. Он об этом прекрасно знает, и я ему слишком нужен, чтобы затевать настолько глупые проверки. Я позволю тебе все на свете, включая продолжение твоей убыточной практики вещевика, кроме одного. Пожалуйста, больше никогда не спрашивай, что мне приходится делать по долгу службы. Мы давно договорились, что я не буду тебе лгать, но и сказать правду в данном случае я не смогу. Я не хочу, чтобы ты относилась ко мне как к чудовищу. Не хочу смотреть в твои глаза и видеть лишь отвращение и ужас. Легче будет расстаться с тобой, при этом вырвав значительный кусок сердца, но… Киота, прошу, во имя всех богов, — будь милосердна!

— Все настолько плохо? — Я с определенными усилиями выбралась из его объятий и облокотилась на подушку, с тревогой глядя в столь родное помрачневшее лицо.

— Да, — тихо признался он. — Все настолько плохо. Но никогда в жизни тебя это не коснется. Клянусь! У меня хватит власти, чтобы держать мою будущую жену подальше от происходящего в подвалах моего ведомства.

Я нахмурилась, невольно вспомнив слова Итируса. Он утверждал то же самое. Но что мне делать со всем этим? Нет, нельзя серой мышке водить дружбу с опасными кровожадными тиграми, это совершенно точно. Да, кстати, раз уж зашел столь откровенный разговор, то есть еще одна вещь, которую я хочу выяснить. Надеюсь, Вашарий не сильно разозлится, если я заведу речь про это. В конце концов, данная тема куда менее опасная, чем только что затронутая.

— Я хочу тебя еще кое о чем спросить, — проговорила я, напряженно следя за реакцией Вашария. Как и следовало ожидать, он мгновенно окаменел, но я все же продолжила, набравшись храбрости и тщательно формулируя фразы: — Вашарий… Это не касается твоей службы. Точнее, касается, но лишь отчасти… Просто… Сколько у тебя было женщин до меня?

Выпалив этот вопрос, я с ужасом замолчала. Не стоило, ой не стоило пытаться это выяснить, но любопытство уже давно убивало меня. Вашарий в этом плане был намного опытнее того же Дольшера. Он с такой пугающей легкостью доводил меня в постели до настоящего изнеможения, что я не могла не заинтересоваться. За моим бывшим желтоглазым женихом тянулся целый шлейф любовных интриг и оставленных женщин. О Вашарии я ни разу не слышала подобных слухов, не считая, конечно, сплетен о его мужской несостоятельности и якобы склонности к однополым отношениям. Понятное дело, они совершенно не соответствовали действительности. И тем занимательнее была для меня попытка разгадать эту тайну. Очевидно, что в прошлом моего почти что супруга было много пикантных приключений. Но как ему удалось их скрыть от внимания общественности?

— Сколько у меня было женщин до тебя? — удивленно переспросил Вашарий, немного расслабившись. Видимо, он ожидал нечто другое. — Право слово, Киота, откуда такой странный интерес? Я ведь не спрашиваю, сколько у тебя было мужчин.

— Потому что ты знаешь. — Я укоризненно покачала головой. — Или Дольшер проболтался, или же сам проверил по своим каналам. Моя жизнь вся как на ладони. А вот ты полная загадка в этом вопросе.

— А почему тебя это так интересует?

Я с нескрываемым облегчением вздохнула, уловив в его голосе привычную иронию. Значит, не злится. Напротив, забавляется ситуацией, получая нескрываемое удовольствие от моего смущения. Вон с каким сарказмом глазеет на меня, подложив для удобства подушки под спину.

— Потому что я не понимаю. — Я с искренним недоумением всплеснула руками. — Вашарий, в постели ты дашь тому же Дольшеру сто очков форы. Но откуда у тебя такие умения? Если права была Дайра и твой опыт ограничивается лишь чрезвычайно неудачным первым разом, когда тебя подняли на смех…

— Вот как раз Дайра была бы очень рада услышать твои откровения, — с негромким смешком оборвал меня Вашарий. — Потому как наконец-таки узнала бы ответ на вопрос, который ее тревожил. Киота, милая, я бы не сказал, что столь скользкая тема приводит меня в восторг, но ты несомненно польстила моему мужскому самолюбию. Значит, я лучше Дольшера?