Но я забыла, что не у всех такой богатый опыт, как у меня.

— У вас все прекрасно зажило, — возвестил доктор с таким видом, будто это небывалое достижение.

— Спасибо, — ответила я, улыбаясь ему между своих задранных ног.

— Да, никаких осложнений, — продолжил он. — Кровотечения больше нет?

(Извините, я скоро закончу.)

— Да, кончилось неделю назад, — сообщила я.

— И швы прекрасно зарубцевались, — сказал он, продолжая что-то щупать и дергать.

— Спасибо, — снова улыбнулась я.

— Все, можете слезать, — сказал он, и я мгновенно соскочила с кресла.

— Все остальное в порядке? — спросил он, когда я оделась.

— Прекрасно, — ответила я. — Замечательно! — И внезапно выпалила: — А когда я снова смогу заниматься сексом?

(Зачем я об этом спросила?)

— Ну, шесть недель прошли, так что когда пожелаете, — расщедрился он. — Можете начать хоть сейчас.

Он откинул голову и громко захохотал, потом неожиданно смолк. Наверное, ему привиделось заседание медицинского совета и предложение его уволить.

— Гм, — откашлялся он, успокаиваясь. — В любое время.

— Будет больно? — с беспокойством спросила я.

— Вначале может наблюдаться некоторый дискомфорт, но больно наверняка не будет. Попросите вашего мужа быть поосторожнее.

— Моего мужа? — удивленно спросила я.

Мужа я и в мыслях не держала.

— Да, своего мужа, — подтвердил он тоже с некоторым удивлением. — Вы ведь замужем, миссис… да, миссис Уебстер, — сказал он, снова заглянув в записи.

— Да, конечно, — покраснела я. — Но это я так, вообще интересуюсь. Я пока не планировала с кем-то пере-спать.

Мне казалось, если я скажу «переспать» вместо «заняться сексом», то это как-то смягчит неловкую ситуацию, в которую я вляпалась.

— Вот как?.. — отозвался он.

Молчание. Изумление доктора Китинга тяжело повисло в воздухе.

«Пора делать ноги», — решила я.

— Пошли, Кейт!

И мы поехали домой.

— Ну, как все прошло? — спросила мама, открывшая нам дверь.

— Прекрасно, — ответила я. — Сестра сказала, что Кейт хорошо набирает вес.

— А как дела у тебя? — спросила она.

— Судя по всему, лучше некуда, — ответила я. — Я в прекрасном состоянии. Могу гордиться своим влагалищем.

Мама с неудовольствием взглянула на меня.

— Совсем не обязательно быть вульгарной, — заметила она.

— Я вовсе не вульгарна, — возразила я.

Бог мой, уж если бы я взялась быть вульгарной, она бы узнала все подробности моего визита к доктору Китингу!

— Пойдем попьем чаю, — предложила мама, — а то скоро по телевизору «Соседи» начнутся.

— Мне никто не звонил? — спросила я с напускным безразличием, направляясь за ней в кухню.

— Нет.

— Понятно.

— А что, ты ждешь от кого-то звонка? — спросила она, присматриваясь ко мне.

— Да нет, — сказала я, ставя корзинку с Кейт на кухонный стол.

— Тогда почему ты спрашиваешь? — Тон напомнил мне, что, как бы глупо она себя ни вела иногда, дурой моя мать не была, это точно.

— И убери ребенка со стола, — велела она, шлепая меня по руке кухонным полотенцем. — Здесь люди едят.

— Она абсолютно чистая! — возмутилась я.

Я пила чай и думала: «Значит, Адам мне не позвонил».

Может быть, он все еще на меня сердится?

Кто знает, возможно, он вообще мне никогда больше не позвонит.

И винить его в этом трудно: ведь я вела себя как психопатка, спорила с ним без остановки.

И я не знаю номера его телефона, так что сама позвонить не могу.

Так что скорее всего это конец.

Роман, который не состоялся.

Страсть, не приведшая ни к чему.

Друзья по духу, разделенные обстоятельствами.

Любовники, которые любят друг друга издалека…

«Но ведь день еще только начался, — сказала я себе. — Дай ему время».

Но он не позвонил.

Я бродила вокруг телефона, тосковала и раздражалась. Я не хотела ничем заниматься. Я даже не могла читать. Кейт плакала и вертелась, но у меня не хватало терпения ее успокоить.

Я без всякого желания просмотрела несколько сериалов вместе с мамой, поскольку не сумела придумагь убедительной причины, чтобы отказаться. К тому же я решила, что лучше смотреть третьесортную мыльную оперу, чем ввязываться в очередной разговор с мамой по поводу того, как повлияло мое университетское образование на мою самооценку.

К тому же она чувствовала, что я почему-то переживаю.

— Ты какая-то мрачная, — заметила она.

— Ничего подобного! — огрызнулась я.

— Прости, — сказала она. — Видит бог, тебе приходится нелегко.

Что ж, тут с ней трудно было спорить. Но она, по-видимому, имела в виду ситуацию с Джеймсом, а не мои страдания по поводу отсутствия оной с Адамом.

— Это ты извини, — сказала я, чувствуя себя последней негодяйкой из-за того, что сорвалась.

Было шесть часов, отец уже вернулся с работы, а я все еще не позвонила Джеймсу.

Черт бы все побрал!

Я ведь собиралась, но сначала пришлось идти к врачу, потом я ждала звонка от Адама, и все остальное вылетело из памяти.

Ладно, завтра первым делом позвоню.

Небольшой скандал насчет ужина ненадолго отвлек меня.

Вместе с отцом вернулась Хелен и требовала еду от «Макдоналдса».

— Нет, Хелен! — крикнул отец. — Мы покупаем там еду только по выходным.

— Это глупо! — тоже закричала Хелен. — В нормальных семьях ее едят по будням, а по выходным готовят что-нибудь домашнее!

Иногда она могла быть очень грубой.

В результате Хелен добилась своего, и отец отправился в «Макдоналдс» с длинным списком заказа. (Потом выяснилось, что он все, как обычно, перепутал — чизбургеры вместо мяса с сыром, кока-кола вместо диетической кока-колы и так далее.)

Я весь вечер, потеряв всякий стыд, ошивалась около Хелен в надежде, что она что-нибудь скажет про Адама.

Разумеется, я могла взять быка за рога и напрямую попросить у нее номер его телефона. Я ведь видела, что она не собирается никуда уходить ни с ним, ни с кем-то другим.

Но мне не хватало смелости.