— Это — Ферегоннен, — объявил сефирор, начиная обряд, — символ, центр которого во всем сущем, а лучи расходятся в никуда.

Он просеял в закопченную жаровню какие-то порошки из незакрытых пузырьков, добавил тертого рога и что-то похожее на шанин и латуу. Смесь на жаровне стала огненно-красной. Затем она загустела, как желе, и принялась испускать клубы желтоватого дыма, которые вились подобно дымке внутри музейных витрин.

Риана попыталась затаить дыхание, но не выдержали даже ее тренированные легкие. Вдохнув дым, она зашаталась, чувствуя слабость и головокружение. Воздух кипел и блестел сотней звездочек, слепивших глаза. Риана пыталась рассмотреть хоть одну из них, но они тут же исчезали.

Потом она взглянула на центр Ферегоннена — там блестящие звездочки сначала сгустились в шар, а потом превратились в фигуру кундалианина. Судя по его одежде, при жизни он был конарой, рамаханским жрецом.

— Кашснейл! — радостно окликнула его Тигпен. — Я так боялась, что больше тебя не увижу!

— Нет, только не ты, — мрачно проговорил рамахан. Длинные седые волосы крупными волнами ниспадали на плечи, а на лбу росли четким мыском. Нос напоминал орлиный, под темными глазами залегли тени. У лингвиста было лицо аскета, лицо ученого, рамахана, отдавшего науке всего себя без остатка. — Что заставило тебя разбудить меня подобным образом?

— Помните о времени, — предупредил Миннум, — второй такой возможности у вас не будет.

— Верно, — кивнула Тигпен. — Кашснейл, это — Дар Сала-ат.

— Дар Сала-ат? — Умные глаза широко раскрылись от удивления, но потом снова заморгали, привыкая к обстановке. — Если ты — Дар Сала-ат, то где же твой Наватир?

— Не знаю, — вздохнула Риана, — у меня его нет.

— Надо же! Надо же! — зацокал языком покойный лингвист. — Без Наватира ты очень уязвима.

— У нас нет времени на разговоры, — хмуро зашептал Миннум, — ради Миины, переходите к делу.

— Нам нужна твоя помощь, — настойчиво начала Риана. — Скажи, пожалуйста, что означает слово «Маасра»?

Кашснейл нахмурился.

— Раз ты спрашиваешь про Маасру, значит, Портал открыт и Хоролаггия пробрался в этот мир?

— Да, — сказала Риана. — Мою подругу, колдунью, захватил этот архидемон и пытается изменить ее сущность с помощью Маласокки. Мы должны что-то предпринять до зимнего солнцестояния, пока изменения не станут необратимыми.

— Очень непростая ситуация, — пробормотал лингвист, — вы должны соблюдать крайнюю осторожность. Невозможно объяснить, насколько это важно. Прежде чем вступать в бой с Хоролаггией, необходима серьезная подготовка, но и тогда нет уверенности, что… — Он задрожал. — Ну надо же, ну надо же…

— А что с Маасрой? — снова спросила Риана.

— Ах да. — Кашснейл покачивался с носка на пятку. — Это слово священно, как, несомненно, сказали бы Гази Каны. Ведь на их родном диалекте оно означает Вуаль Тысячи Слез.

Риану так и распирало от возбуждения.

— Джийан велела мне найти Вуаль Тысячи Слез… Зачем? Что это такое?

— Известно, что когда Пять Священных Драконов Миины с помощью Жемчужины создали Кундалу, внешний слой Жемчужины повредился в результате катаклизмов. Однако большая часть осталась невредимой. В нее и попали слезы, которые пролили драконы при рождении Кундалы. Слезы превратили твердую Жемчужину в воздушную ткань переливающегося цвета с неповторимым сиянием.

— Почему драконы плакали?

— Потому что они предвидели смерть и разрушения, которые будут сопровождать закат кундалианской расы.

— Значит, мы были обречены еще до рождения?

— Ничто в жизни нельзя рассматривать как приговор. Особенно — предсказание ясновидящих драконов.

— Милый Кашснейл, — вмешалась Тигпен, — можешь ли сказать, где найти Вуаль Тысячи Слез?

— Не могу даже определенно сообщить, существует ли она. Хотя представители многих непримиримых философских течений искали ее всю жизнь, убивая ради сохранения тайны или умирая в безумии и изгнании, Вуаль так и осталась легендой.

— Но она точно существует. Джийан просила меня ее найти. Это единственный способ освободить ее. Если я не найду Вуаль, Джийан умрет.

— Маласокка гораздо хуже смерти. Намного хуже. Когда паутина затянет ее полностью, Джийан станет рабой архидемона навсегда. — Фигура лингвиста начала мерцать, сквозь нее проступили стены.

— Он уходит, — объявил Миннум, — я вас предупреждал.

— Пожалуйста, — в отчаянии зашептала Риана, — ты должен мне объяснить.

— Я уже рассказал тебе все, что мог. — Голос Кашснейла стал слабым и неразборчивым. — В остальном разбирайся сама.

— Подожди! — закричала Риана.

— Если ты на самом деле Дар Сала-ат, ты все поймешь.

— Объясни же, пожалуйста!

Слишком поздно. Лингвист исчез.

Отчаянно ругаясь, Риана повернулась к сефирору.

— Кто такие Гази Каны? Где их найти?

— Ну, наконец-то легкий вопрос. — Потирая руки, Миннум повел раппу и девушку из зала. Желтый дым рассеялся, а начерченный мелом Ферегоннен исчез. — Гази Кан — одно из пяти коррушских племен. Если ты решила отыскать Вуаль Тысячи Слез, то советую начать поиски у них.

— Вне всякого сомнения, нам нужно отправиться на север. И чем скорее, тем лучше, — взглянув на Риану, сказала Тигпен.

«Что она задумала?» — удивилась Риана. Она ожидала, что Тигпен начнет осторожничать, особенно учитывая… И тут Риана все поняла. Она так сильно дернула Миннума за рукав, что сефирор остановился как вкопанный.

— Кашснейл имел в виду меня, когда говорил, что нельзя бросить вызов Хоролаггии без соответствующей подготовки. Возможно, я и Дар Сала-ат, однако волшебству мне нужно еще учиться и учиться. Джийан была права, надо набраться терпения и использовать все имеющееся время для учебы.

— И что? — не понял Миннум.

— Ну, я думала, что смогу учиться у вас… — Она не договорила, увидев, как мрачно Миннум посмотрел на Тигпен.

— Ты сама объяснишь ей, милая раппа, или лучше это сделаю я?

— Это твое право, — отозвалась Тигпен, — и твой долг.

Вздохнув, Миннум кивнул.

— Хотя я очень польщен твоей просьбой, Дар Сала-ат, выполнить ее я не смогу.

— Почему? — воскликнула Риана. — Вы — сефирор, причем, возможно, последний оставшийся в живых. Как и Матерь, вы помните время, когда мы еще не были рабами в’орннов. Кто может научить меня лучше вас?

Миннум немного смягчился.

— Милая Дар Сала-ат, именно поэтому мне и запрещено учить тебя или кого-то другого волшебству. — Он поднял руку. — Пожалуйста, пойдем. Давай не будем говорить об этом в холодном коридоре.