– Я вам не верю, – глухо выдавил из себя Кирилл, сразу же запутавшийся в родственных связях.

– Ты взрослый мальчик, ты должен понимать, что об этой истории знает множество людей, подобный грех не скроешь. Давай позвоним в Армейск, твоим дедушке и бабушке Русановым, они подтвердят все, что я тебе сказала.

Дина стала судорожно рыться в небольшой черной сумочке. Мальчик подумал, что она разыскивает свой мобильный.

– Нет, я их не знаю, вернее, не помню, – Кирилл сильнее прижал котенка. – Лучше спросим у Маргариты, маминой бабушки.

– Не думаю, что она скажет тебе правду. Маргарита – единственный человек, простивший Ольге ее проступок. Поэтому наш отец перестал общаться с ними обеими. Ты знаешь еще кого-нибудь, кто мог бы рассказать о жизни твоей матери?

Женщина не отпускала руку Кирилла.

– Да, знаю. У мамы есть подруга, тетя Наташа, она врач-терапевт, они давно дружат. Я ей позвоню. В соседнем дворе есть телефон-автомат. Отпустите мою руку, мне больно.

Кирилл освободил свое плечо и решительно направился в сторону арки, крепко прижимая к себе котенка. Женщина шла сзади, не отставая.

Разговор с тетей Наташей не внес ясности. Мамина подруга сказала, что ничего не слышала о существовании сестры и лично с отцом Кирилла не знакома. Однако мальчику послышались нотки растерянности в голосе тети Наташи, а последний ее вопрос: «Что случилось, Кирюша?», в котором звучало нешуточное волнение, и вовсе ему не понравился. Кирилл повернулся к стоящей рядом женщине, которая очень внимательно слушала его телефонный разговор.

– Она ничего не знает. Или не говорит. А вы? – вдруг оживился он. – Вы-то чем докажете, что не выдумали все это?

– Ну что ж, ты истинный сын своей матери. Ты уже торгуешься со мной. У меня есть доказательства, Кирилл. Вот, для начала посмотри фотографию. – Она достала из сумки снимок, завернутый в обычный целлофановый пакет, и протянула его мальчику. – Здесь мы всей семьей перед выпускным твоей матери. Кстати, они с твоим отцом учились в одном классе.

Кирилл рассматривал на фотографии улыбающихся людей. В центре, обнявшись, стояли две девочки. Одна высокая и красивая в вечернем платье (в ней угадывалась мама, несмотря на длинные пышные волосы, собранные в затейливую высокую прическу), другая девочка была младше и не такая красивая, совсем обыкновенная. Стоявшие сзади мужчина с женщиной были, по-видимому, родителями девочек. Их довольные лица светились гордостью и счастьем.

– Это и есть мои бабушка с дедушкой? – поинтересовался Кирилл, всматриваясь в лица незнакомых людей.

– Да, это наши папа и мама, – торопливо кивнула ему Дина. – Ты хочешь посмотреть фотографии своего отца? Вы с ним очень похожи.

– А почему вы раньше не приезжали? И почему решили мне обо всем рассказать сейчас?

Кирилл не хотел сдаваться. Если поверить этой странной женщине, рушился весь привычный, такой удобный и уютный мир. Даже наличие отца, героя-десантника, который существует где-то рядом в реальной жизни, не могло радовать в такой ситуации. Мальчик попытался заглянуть Дине в глаза. Она отвела взгляд, и он почувствовал очередной тревожный укол в груди. Что-то его настораживало. Похоже, он чувствовал опасность, но не мог понять, что именно его пугает.

– Ты мне не веришь или чего-то боишься?

Казалось, она читает его мысли.

– Я ведь всего лишь слабая женщина. А появилась в твоей жизни только теперь, потому что с годами прошла моя обида на сестру, мне стало жаль моего мужа, который всю жизнь мечтал о сыне. У нас с Валерием нет детей. Вот я и решила, что пора зарыть топор войны, нужно объединить семью. Я подумала, что ты мне поможешь. Разве нет, Кирилл?

Дина требовательно посмотрела в лицо мальчика и снова вцепилась в его руку. Кирилл не знал что делать и еще сильнее другой рукой прижал к себе котенка, своего долгожданного друга, гордо названного Джеком Воробьем в честь любимого героя, который ничего не боялся и умел находить выход из любой трудной ситуации. Он не хотел верить этой женщине, но каким-то седьмым чувством осознавал, что ее слова очень похожи на правду. Тем более мама ни разу толком не объяснила причины ссоры со своими родителями, она просто избегала разговоров об этом, а отец, живший в Израиле, никогда с сыном не общался даже по телефону, только передавал с оказией подарки ко дню рождения.

Мама говорила, что это из-за того, что он очень занят и его мучает сознание вины. Правда, мама обещала, что когда Кириллу исполнится двенадцать, они сами поедут в гости к доктору Краснопольскому. Раньше он думал, что именно так зовут его отца. Что скрывать, образ героического офицера-спецназовца, который живет и служит в России, был предпочтительнее, чем образ обыкновенного врача, живущего в Тель-Авиве.

Эта женщина, которая называла себя его родной тетей, обещала, что он сможет увидеться и со своим отцом, и со своими бабушкой и дедушкой. На старом снимке они показались ему симпатичными.

– У вас есть фотография моего отца? – решился он наконец.

– Конечно. Только не здесь. Пойдем со мной, я покажу тебе, – она еще крепче взяла его за руку и потащила прочь от телефонной будки в глубину соседнего двора. Кирилл еле успевал за ней. Дина на бегу очень быстро объясняла:

– Я не могла сразу, просто так, подойти к Ольге. Она, скорее всего, не стала бы со мной разговаривать. И Маргарита тоже… Я хотела сначала заручиться твоей поддержкой. Ты поможешь мне всех убедить: и Русановых, и твоего отца…

– А куда мы идем? – спросил мальчик, преодолевая вслед за своей прыткой тетей очередной лестничный проем в подъезде соседней многоэтажки.

– Я следила за окнами вашей квартиры с крыши этого дома, – призналась она, не оглядываясь и не снижая темпа.

– Зачем вы следили за нами?

От изумления Кирилл даже остановился и чуть не потерял равновесие от резкого толчка – тетка не выпустила его руки и продолжала тянуть наверх.

– Ну должна же я была убедиться в том, что приехала по верному адресу. Еще я боялась, что твоя мать вышла замуж и ты счастлив с отчимом. Тогда бы я не стала никому мешать.

Объяснение показалось Кириллу логичным, и он поспешил заверить свою вновь обретенную родственницу:

– Нет, мама не собирается ни за кого замуж.

– Конечно, конечно, – поддакнула ему недобрым голосом Дина. – Ну что, сын десантника, не боишься высоты? Лезем на крышу?

– А зачем? – с недоумением посмотрел на нее запыхавшийся мальчик.

– Там моя дорожная сумка, в которой и ожидают тебя фотографии твоего дорого папочки. Ну давай, не трусь!

Она подтолкнула Кирилла к лестнице, ведущей на крышу дома, и он нехотя поставил ногу на металлическую ступеньку.

– Давай, давай. Я дам тебе позвонить моему мужу, пообщаетесь, мобильник у меня тоже там. Кстати, я жутко боюсь высоты, будешь меня страховать.