Тихомиров пальнул, не раздумывая, и, похоже, попал — снова раздался вой, и трехглазый поспешно скрылся.

— Господи, — перекрестился Петрович. — Что же, выходит, эти монстры и сюда уже добрались. В этакую-то даль!

Максим не очень-то слушал его сейчас, он смотрел… Нет, не на распадок, где затаился жуткий трехглазый вражина, а рядом, на проталинку, где расцветали голубым, фиолетовым, синим и желтым волшебные цветики-семицветики. Теперь понятно, откуда здесь взялись монстры!

— Петрович, быстренько отходим к ферме, — перезарядив ружье, тихо распорядился Максим. — Видишь эти цветы?

— Какие еще цве… Ах, ну да! Все те же. Дверь, так сказать, в иные миры.

— Думаю, раненый монстр хочет побыстрей убраться к себе… А мы ему мешаем! Слышишь, как рычит?

— Да-да, уходим, пусть убирается, полагаю, вряд ли мы его сможем убить.

— Дробью — не сможем, — усмехнулся молодой человек. — А вот «Тайгу» бедолаги Санька неплохо было бы прихватить.

Трехглазый снова завыл, опять просвистела стрела, едва не угодив неосторожно открывшемуся инженеру в ногу.

— Разбегаемся в разные стороны, встречаемся во-он у той березы…

— Понял! — Петрович кивнул.

Максим крепче сжал ружье:

— Ну, тогда… раз-два…

Вскинувшись, они выскочили из-за сосны и, словно зайцы, бросились в рассыпную. Что и говорить, бежали так, что пятки сверкали, да постоянно оглядывались, интересно было — за кем же бросится монстр?

А он ни за кем не бросился! Просто промелькнул серой стремительной тенью, подхватил за ногу пронзенный стрелой труп несчастного Санька, прыжком подскочил к цветикам-семицветикам и, издав жуткий вопль, прямо на глазах исчез, словно провалился в яму.

— Ну и дела, брат. — Петрович снова перекрестился. — Кажется, на этот раз он от нас отвязался.

— Вот именно, что на этот раз, — неопределенно хмыкнул Максим.

— Олесе все расскажем?

Молодой человек развел руками:

— Да уж придется. Думаю, вой-то она точно слышала.

* * *

Все трое ночь напролет не смыкали глаз, просто не смогли, опасаясь налета чудовищ. Как назло, собаки не унимались, лаяли, и непонятно теперь было, на кого — то ли на волков, то ли…

Олеся заснула лишь под утро, когда стало светлеть, ненадолго задремал и Макс, а Григорий Петрович, нервно закурив оставшийся от бедолаги Санька «Беломор», отправился поглядеть на коровник…

Отсутствовал инженер недолго, и пяти минут не прошло, как ворвался в дом:

— Вставайте! Беда!

— Что? — схватился за ружье Тихомиров. — Что там еще случилось?

— Коровы… Всех телок за ночь покрали… и двух свиней!

* * *

Следующей ночью ферма лишилась остатков скота и всех собак — и теперь у беглецов уже не оставалось никаких сомнений, кто следующий.

— Эти твари явятся за нами в ближайшие дни, а скорее — даже сегодня ночью, — настороженно глядя в окно, подвел невеселый итог Макс. — Может, нам стоит вообще отсюда свалить?

— Если валить, так утром, — вполне резонно возразила Олеся. — Вечером-то мы куда попремся? Да и вообще, кто-нибудь обратную дорогу помнит?

— По карте посмотрим, — задумчиво кивнул инженер. — У Санька была… Только обратно в Калиновку нам нельзя, придется в город. Это дня два как минимум…

Олеся вздохнула:

— Давайте лучше считать — три.

— Давайте, — согласился Петрович. — Значит, исходя из этого, нам нужны будут продукты. Слава богу, консервов тут вдосталь, да еще хлеб испечем. Кстати, пора бы уже сейчас тесто поставить — утром лучше уйти.

— А до утра еще дожить надо, — негромко промолвил Максим.

Выпавшая из рук Олеси тарелка со звоном разбилась об пол.

— Умеешь ты развеселить! — Девушка возмущенно нахмурилась, а Петрович предложил укрепить дом.

— Так, на всякий случай… вдруг ворвутся? Засов, конечно, крепкий, да и ружья у нас имеются. И окна хороши…

— Чем же это они хороши?

— Слишком маленькие, — серьезно пояснил инженер. — Чудищам определенно в них не пролезть, застрянут.

— Слушайте! — Тихомиров радостно хлопнул себя по лбу. — А я на чердаке ставни видел! Хорошие такие, крепкие, по крайней мере с виду. Сейчас слазаю, посмотрю…

— Подожди! — Григорий Петрович поднял стоявшую на столе бутыль с остатками первача, разлил по стаканам. — Помянем Санька… Александра Иваныча… Пусть ему земля — пухом.

Как и полагается, не чокаясь, выпили. Помолчали…

Предчувствие чего-то нехорошего охватило всех и никак не хотело покидать, оставалось лишь подавить это чувство, занявшись делом.

Олеся принялась месить тесто, а Максим с Петровичем — устанавливать ставни, тщательно закручивая гайки на длинных стальных болтах.

— Нам бы только этих монстров заметить…

— Заметим. Вон, Петрович, в середине дырочки. Как раз и прицелиться можно будет.

— Прицелимся… Жалко, собак не осталось!

Укрепив ставни, заперли на засов дверь в сенях, маленькие оконца на чердаке решили использовать в качестве бойниц, а сени — как первый форпост обороны. Готовились тщательно — разложили ружья, зарядили волчьей дробью патроны…

— Хорошо… — забивая пыж, скалился Петрович. — Монстры монстрами, а этот гостинец им вряд ли понравится. Эх, жаль Санька, бедолагу! Максим, ты как думаешь, чего трехглазые в прошлые ночи в дом не полезли?

— Не знаю. — Тихомиров пожал плечами. — Может, побоялись — добычи тут и без нас много было. А может, и пробовали, да не получилось, дверь не смогли открыть — засов все-таки.

— Интересно, много их тут… монстров этих… И почему они раньше не объявлялись?

— Так раньше, может, сытые были… Вообще-то, Санек покойный обмолвился как-то — еще по осени два теленка пропало. Так опять же, все на медведей грешили.

— Вот вам и медведи…

И тут вдруг в дверь грохнуло. Снаружи кто-то завыл, и запахло гнилью… Острые когти царапнули ставни, в горнице сдавленно вскрикнула Олеся…

Схватив ружье, Максим взлетел по узенькой лестнице на чердак, высунулся в оконце… Увидав внизу, у крыльца, покрытую серой шерстью фигуру, тщательно прицелился и спустил курок…

Бабах!!!

Выстрел снес монстру полчерепа! Трехглазый даже завыть не успел, в отличие от его напарника — похоже, на этот раз они явились вдвоем. Вот тот завыл, заскрежетал зубищами…

И снова грянул выстрел — на этот раз стрелял инженер, но промахнулся, или это монстр оказался слишком уж ловким — увернулся, гад, укрылся за трактором. А туда свет укрепленной на коньке крыши лампочки не доставал.