Коко уже сообщила ей об этом, но услышать эти слова от самого Доминика было куда важнее.

— Спасибо, — просияла Рафаэлла. — Огромное спасибо. Я постараюсь отнестись к теме со всей справедливостью.

— Поговорим о подходах и основных правилах завтра. Поскольку книга пишется обо мне, то я настаиваю на том, чтобы все, что ты станешь писать, получало мое полное одобрение. Кроме того, я буду твоим редактором. По ходу написания книги надо будет правильно расставлять акценты, и, разумеется, здесь последнее слово остается за мной. Например, Коко говорила тебе, что я финансирую некоторые программы США по реабилитации от наркотической зависимости. Естественно, я не хочу, чтобы ты останавливалась исключительно на подобной моей деятельности, но упомянуть об этом не помешает. А о некоторых сторонах моей жизни вообще не имеет смысла рассказывать. Не думаю, что у нас будет много проблем, Рафаэлла. Мы с тобой отлично сработаемся.

«Только в том случае, если я буду делать, что мне прикажут», — думала Рафаэлла, но продолжала кивать головой. Она очень хорошо понимала, чего хочет Доминик. Переставить факты местами так, чтобы выглядеть этаким доброжелательным филантропом: заново создать себя и собственную жизнь. Доминик хотел, чтобы она писала все, кроме правды. Рафаэлла должна была стать стенографисткой и записать жизнь великого человека. Пусть он так и думает. Ее это вполне устраивает. К тому же Рафаэлла почувствовала угрозу в его словах, хотя он и не произнес ее вслух: Доминик намекал на то, что лучше ей делать так, как он прикажет.

* * *

После вкусного холодного ужина, состоявшего из свежих креветок, хрустящих рогаликов, зеленого салата, сыра и фруктов, все снова устремились в гостиную. За ужином не было сказано ничего особенно значительного. Рафаэлла заметила, что Паула проявляет интерес и к Линку, и .к Маркусу, но, как ей показалось, ни одному из мужчин это не льстило. Коко ловила каждое слово, сказанное Домиником, и в то же время ухитрялась вести светскую беседу со всеми гостями по очереди. Она была превосходной хозяйкой и не менее превосходной любовницей: спокойной, грациозной и красивой. К тому времени когда подали зеленый салат, Паула уже сидела надутая и больше не бросала на Маркуса жарких взоров в те моменты, когда Делорио отворачивался, а что касалось самого Делорио, то сводный брат Рафаэллы каждые две минуты поглядывал на грудь своей сестры. Меркел и Лэйси поглощали неимоверное количество еды и почти не участвовали в беседе. Линк казался немного обеспокоенным.

Рафаэлла уже приготовилась уходить, когда заметила, что Доминик и Маркус беседуют о чем-то наедине. Доминик что-то говорил, подкрепляя свои слова жестами. На фоне Маркуса он должен был смотреться менее значительно — ведь Доминик был уже в плечах, ниже ростом и старше, — но нет, он выглядел могущественным, сильным и решительным. Доминик был ее отцом, и в этот момент Рафаэлла возненавидела его еще сильнее, чем раньше. Он был таким настоящим, таким искренним, что холодок пробежал по спине Рафаэллы.

О чем они говорят?

Она твердо решила как можно скорее вернуться на курорт. Надо было быть полной идиоткой, чтобы оставить дневники на вилле, не важно, как надежно они были спрятаны. Рафаэлла ни за что не позволит Маркусу войти на виллу в ее отсутствие. А что сделать с дневниками? Хранить их на курорте вообще небезопасно — Маркус сразу же будет туг как тут. А из дневников он может узнать все. И ведь Маркус уже признался, что не доверяет ей.

Какой же дурочкой она была, просто нет слов. И с каждым днем становилась ею все больше и больше: каждый раз, когда была рядом с Маркусом. Она получила огромное удовольствие, занимаясь с ним любовью в бассейне, как раз после того как вела с Паулой девичьи разговоры об уважении к себе, самостоятельности и сестринской любви. Рафаэлла пришла к выводу, что сыта этим по горло. Она каждый час открывала в себе все новые и новые стороны, и нельзя сказать, чтобы эти открытия доставляли ей особое удовольствие.

Рафаэлла почувствовала облегчение, когда мистер Джованни не стал поднимать шума из-за ее решения уехать из резиденции. Меркел отправился с ними в качестве пилота.

— Кажется, мистер Джованни не доверяет тебе, Маркус, — заметил Меркел, затем улыбнулся и пожал плечами.

— Нет, это я не доверяю ему, — проговорила Рафаэлла, и она отнюдь не лгала. Присутствие Меркела спасало ее от Маркуса, от его насмешек, от его замечательных губ и не менее замечательных рук. Она задалась вопросом, стал бы он заниматься с ней любовью в вертолете, на высоте тысячи футов от земли.

К сожалению, когда их вертолет приземлился на посадочную полосу курорта, именно Маркус отправился провожать ее до виллы.

* * *

— Я подожду тебя, — коротко проговорил он. — Доминик хочет, чтобы ты сегодня же вернулась в резиденцию.

— Нет, — ответила Рафаэлла вежливо, но твердо. Она была напугана, очень напугана, но Маркус не должен был этого заметить.

— Что значит — нет?

— Это значит, что я вернусь в резиденцию завтра, как договорилась с Домиником. И не собираюсь никуда ехать сегодня. Я очень устала, к тому же мне надо собрать вещи, и я не нуждаюсь в твоей помощи. Спокойной ночи, Маркус.

Она захлопнула дверь перед самым его носом и быстро заперла ее на ключ. Воцарилась долгая тишина.

— Рафаэлла, у меня ведь есть ключ.

— Только воспользуйся им, от тебя мокрого места не останется.

Опять тишина.

Затем Рафаэлла услышала, как Маркус уходит, насвистывая на ходу.

Остров Джованни

Март, 1990 год

Маркус помахал на прощание Оторве — на этот раз она была с голубой прядью в волосах — и пошел по идеально ухоженной дорожке по направлению к административной части курорта. Банкир из Чикаго, поведала ему Оторва с некоторым отвращением, оказался полным ничтожеством, но зато она нашла парня из Сан-Диего, и этот красавчик оказался настоящим мужчиной. А что о нем думает Маркус? Парню, о котором спрашивала Оторва, было не больше двадцати лет, и этот симпатичный светловолосый любитель серфинга из Калифорнии во время тренировок всегда выбирал место прямо у зеркала.

— Втроем вы можете отлично позабавиться, — заверил Маркус Оторву, и она покатилась со смеху, пообещав Маркусу позвать и его тоже — тогда у них будет настоящая оргия.

Тренировка прошла отлично. Маркус уже мог вращать плечом почти как раньше, и если пока не все силы вернулись к нему, то по крайней мере этого оставалось недолго ждать. Теперь он может посостязаться даже с госпожой Холланд. Маркус прошел через служебный вход прямо в свой кабинет, постаравшись прошмыгнуть незамеченным мимо Келли. Он бесшумно запер дверь на ключ, вытащил из кармана брюк небольшой электронный прибор, нажал на синюю кнопку и стал медленно обходить комнату. Ничего. Жучков не было. Не найдя ничего, Маркус испытал большее облегчение, чем если бы он обнаружил подслушивающее устройство. Это означало, что ему доверяют. Он отпер ящик стола и позвонил Сэвэджу в Чикаго. Сэвэдж взял трубку после второго гудка.