Тол’чак нахмурился. Он не хотел, чтобы огры сражались с ограми… Сейчас у его народа хватало других насущных забот. Но, похоже, иного выхода нет. В борьбе против наступающей тьмы кланы должны объединиться. И, если потребуется, Ку’укла будут сломлены.

Один из охотников, стоявших неподалеку, указал пальцем на Тол’чака.

— Кри’ноул! — оглушительно выкрикнул он, ударяя кулаком себя в грудь.

— Кри’ноул! Кри’ноул! — подхватили его клич другие огры.

К горланящим соплеменникам присоединился и Хун’шва.

— О чем это они? — спросил удивленный, едва ворочающий языком Могвид.

— Убийца Ведьмы, — перевел Тол’чак с недовольным видом.

— Убийца Ведьмы? — поморщился оборотень. — Постарайся, чтобы Эр’рил не услышал, что тебя так называют.

Огр вновь хлопнул его по плечу.

Магнам отошел от края провала и указал на руку друга.

— Это — Сердце?

Тол’чак поднял камень, которым убил королеву пауков.

— Само собой, а почему ты…

И тут он тоже это увидел. Кровь застыла в жилах огра. Сердце его народа стало черным как смоль, испещренным серебристыми прожилками.

— Оно превратилось в эбеновый камень! — охнул Могвид.

Элена ждала, пока Эр’рил закончит торговаться с хозяином лошадей. Эта парочка все утро спорила до хрипоты о конях, сбруе и фураже.

Ей скоро стало тошно от их доводов, и девушка облокотилась об изгородь загона, следя за суетой на улицах Вудбайна — поселка лесорубов и трапперов на опушке великого леса Западных Пределов на берегу Зеркальной реки. С вершины небольшого холма она отлично видела, что происходит на переполненных улицах, запруженных телегами и беженцами, которые спасались, как и они, из магической пустыни, возникшей вокруг Лунного озера.

Отряду Элены потребовалось восемь дней, чтобы добраться до Вудбайна. Они следовали вдоль Зеркальной реки на восток, пробираясь через буреломы, тянувшиеся на две лиги по ее берегам. Путь был нелегким. На второй день им удалось выбраться в нетронутый лес и выйти на тропу, по которой сплошным потоком шли люди, покидая опустошенную местность. По дороге Элена наслушалась множество историй о горе и лишениях — рухнувшие дома, увечья, потерявшиеся родственники.

— И все это из-за меня, — пробормотала она, стоя у изгороди.

Изнуренные лица родителей, ввалившиеся глаза детей, слезы — все из-за магической войны. Это зрелище отбирало все ее силы, оставляя лишь усталость и печаль.

Мельком взглянув на затянутые в перчатки руки, Элена вспомнила ночь, когда переместилась сюда. Тогда она не смогла прикоснуться к лунной магии. Одна-единственная ночь, когда она ощутила себя обычной женщиной с белыми руками и беззаботной душой. Девушка наслаждалась безграничной свободой. Но пришел рассвет, и ее дар возвратился. Вначале она набрала ведьмина огня от солнца, а на следующую ночь — холодного огня от луны. И снова стала ведьмой Духа и Камня.

Вздохнув, Элена приметила человека, поднимающегося на холм по изрытой колесами дороге. До нее донеслось позвякивание. Ведьма приветственно помахала путнику рукой.

Арлекин Квэйл ответил ей коротким поклоном. Выражение его лица было довольно кислым.

— Что случилось? — спросила девушка.

— Теперь мы ждем лишь плохих новостей, не правда ли? — ответил он со слабой улыбкой.

— Настали черные дни, — она посмотрела через его плечо на переполненные беженцами улицы.

— Может, это слегка ободрит тебя? — Арлекин протянул девушке полную горсть золотых монет.

Глаза Элены широко раскрылись. Перенесясь сюда посредством магии из внутреннего двора замка, они оказались почти без денег — несколько серебряных и несколько медных монет не в счет. А здесь, в диких краях, они не осмеливались открыть свои истинные имена, чтобы не попасть в беду. Путешествуя с беженцами, они слышали много рассказов о делах в А’лоа Глен и за его пределами. И весьма часто истории эти описывали Элену и ее спутников как злодеев. Достигая отдаленных земель, молва часто меняет белое на черное. Поэтому приходилось соблюдать осторожность, в особенности принимая во внимание недавнее опустошение на берегах озера. Недовольство в народе было сильным, подозрительность еще сильнее. Все это вынуждало странников едва ли не побираться. И теперь вдруг — целая горсть золота…

— Как? Откуда?

— Насколько я понял, — коротышка пожал плечами, — здешние торговцы обдирают бедный народ как липку. Поэтому пришлось немного облегчить их бездонную мошну.

— То есть ты это украл?

— Я предпочитаю, — он вновь пожал плечами, — называть это тайным налогом на прибыль. — Квэйл кивнул Эр’рилу и лошаднику и направился к ним. — Давайте попробуем прекратить эту войну доводов прежде, чем кто-либо получит увечья.

Элена и в самом деле обратила внимание, что Эр’рил уже побагровел, а голос его клокотал от с трудом сдерживаемой ярости.

— Да эта кобыла не стоит и половины тех денег, что ты за нее просишь!

Воин равнин был прав. Одр, из-за которого они торговались, — кожа да кости — встречал, без сомнения, свою тридцатую зиму.

— В эти дни у меня отбоя нет от желающих купить лошадь, — невозмутимо отвечал барышник, кивая на заполненные народом улицы Вудбайна.

Эр’рил открыл рот, чтобы дать торговцу гневную отповедь, но Элена знаком приказала ему отойти в сторону. Арлекин показал воину свою добычу. Лицо стандийца застыло от удивления, которое быстро сменилось облегчением. Он обратился к барышнику, рябому малому с хлыстом в руке, одетому в кожу.

— А теперь покажи мне самых лучших твоих коней.

— Но вы же говорили… — удивленно заморгал тот, оглядываясь на одра.

— Самых лучших, — твердо повторил Эр’рил.

— Не тратьте впустую мое время, господин, — подозрительно нахмурился торговец. — Если у вас не хватило медяков, чтобы расплатиться за Милли, то откуда возьмется золото на самых лучших?

Эр’рил взял одну монету с ладони Арлекина.

— Она достаточно золотая для тебя?

Брови торговца поползли вверх. Он расправил плечи.

— Отлично, господин. Тогда пойдемте со мной.

Он направился к воротам соседнего загона, а потом наискось к ряду сараев под пологом леса.

Когда они приблизились, из одного сарая донесся громкий треск ломающихся досок. Эр’рил схватился за рукоять меча. Вновь послышался грохот, двое мужчин вылетели из распахнувшейся дверцы.

— И что на этот раз? — спросил барышник.

— Мы только хотели перевести вороного в другое стойло, — один из конюхов сбил мусор со штанины плетеным арканом.