— А может, все это из-за сестры? — задала вопрос Шивон.

— Что?

— Из-за Дениз, сестры Эллен.

— А при чем здесь сестра?

— Она съехалась с Эллен примерно год назад… ну, может, чуть меньше. Сбежала от своего сожителя.

— И что?

— Сожитель над ней издевался. Я слышала об этом. Они жили в Глазго. Несколько раз приезжала полиция, но обвинение так и не было предъявлено. Дело, я полагаю, ограничилось предупреждением.

Перебралась ко мне после того, как… после развода.

Ребус вдруг понял, почему Эллен тогда запнулась.

— А я ничего об этом не знал, — задумчиво произнес он.

— Ну, понимаешь…

— Что?

— Есть такие дела, которые женщины могут обсуждать только друг с другом.

— А не с мужчинами, это ты хочешь сказать? Тогда, выходит, кто из нас сексист? — Свободной рукой Ребус потер занемевшую шею. — Итак, Дениз переезжает к Эллен, и Эллен тут же бросается искать сайты типа «СкотНадзора»…

И засиживается с сестрой допоздна за выпивкой и закуской.

— Может быть, мне удастся вызвать их на откровенность, — предложила Шивон.

— У тебя и без того дел выше крыши. Кстати, как мама?

— Сейчас ей делают компьютерное сканирование. Из газеты я прямо к ней.

— Ну и действуй. Как я понимаю, из просмотров в Гленротсе ты ничего не вынесла?

— Ничего, кроме головной боли.

— Кто-то звонит. Надо ответить. Мы можем попозже встретиться?

— Ну конечно.

— Дело в том, что сюда наведывался начальник полиции.

— Это не к добру.

— Впрочем, ничего срочного. — Ребус принял следующий звонок. — Инспектор Ребус, — представился он.

— Я сейчас в суде, — сказала Мейри Хендерсон. — Приходи, посмотришь, что я для тебя нарыла. — Из трубки доносились одобрительные крики и гиканье. — Давай приходи.

Ребус спустился вниз и попросил патрульного, сидящего в машине, подвезти.

— Вас вызывают для дачи показаний, инспектор? — спросил патрульный.

Ребус промолчал и, только когда машина свернула на Чеймберс-стрит, попросил:

— Высадите меня здесь.

— С удовольствием, — рыкнул водитель, но уже после того, как Ребус вышел из машины.

Патрульный автомобиль, скрипя шинами, круто развернулся, привлекая внимание журналистов и репортеров, толпившихся у здания шерифского суда. Ребус остановился на противоположной стороне улицы рядом с лестницей Королевского музея Шотландии и закурил. Очередной демонстрант вышел из здания суда, приветствуемый криками и гиканьем. Он поднял вверх кулак, а ликующие друзья хлопали его по спине, оттесняя щелкающих затворами фотографов.

— Сколько? — спросил Ребус, увидев стоящую рядом Мейри Хендерсон с ноутбуком и диктофоном в руках.

— Вроде двадцать. Некоторых передали в другие суды.

— К каким фразам в завтрашнем номере готовиться?

— Как тебе нравится «смести систему»? — Она посмотрела в свои записи. — Или «покажите мне капиталиста, и я сразу же покажу вам кровососа»?

— И то и другое неплохо.

— Терминология Малколма Икса.[15]— Мейри захлопнула блокнот. — Все получают предписание держаться на расстоянии от «Глениглса», Охтерардера. Стерлинга, центральной части Эдинбурга… — Она помолчала. — Впрочем, любопытный штришок: один парень заявил, что собирается в выходные на фестиваль «Т in the Park» и уже даже приобрел билеты, поэтому судья дал ему разрешение на поездку в Кинросс.

— Шивон тоже туда собирается, — напомнил Ребус. — Хорошо бы закончить расследование по делу Коллера вовремя.

— В таком случае следующая новость может оказаться плохой.

— А в чем дело, Мейри?

— В Лоскутном роднике. Я попросила одного знакомого журналиста в этом покопаться.

— И?

— Оказалось, есть и другие Лоскутные родники.

— Сколько?

— В Шотландии по крайней мере один. На Черном острове.

— К северу от Инвернесса?

Она кивнула.

— Иди за мной, — бросила она на ходу, направляясь к главному входу в музей.

Войдя внутрь, она повернула направо, в этнографический отдел, заполненный родителями с детьми, не знавшими, куда девать накопившуюся за дни летних каникул энергию. Самые маленькие посетители орали во весь голос и путались под ногами.

— Зачем мы сюда пришли? — недоуменно спросил Ребус.

Не обращая никакого внимания на его вопрос, Мейри вошла в лифт. Выйдя из лифта и поднявшись по маленькой лесенке, они оказались у окна, откуда открывался вид на шерифский суд. Но Мейри потащила его в дальний конец здания.

— Я уже был здесь раньше, — запротестовал Ребус.

— Тут экспозиция, посвященная смерти и связанным с ней верованиям, — объяснила она.

— Там всего несколько гробиков, в которых лежат куклы.

Они остановились у витрины, и Ребус, всмотревшись, разглядел за стеклом какую-то старую черно-белую фотографию.

Это была фотография Лоскутного родника, но только на Черном острове… Висящие лохмотья напоминали летучих мышей, прицепившихся к голым ветвям.

— Местные жители развешивают здесь тряпье с незапамятных времен. Я попросила своего коллегу поискать что-либо подобное в Англии и Уэльсе. Как думаешь, стоит разведать на местности?

— До Черного острова часа два на машине, — тихо, словно про себя, произнес Ребус, не сводя глаз с фотографии.

— Наверное, сейчас меньше чем за три часа не добраться, — сказала Мейри. — Машины идут сплошным потоком.

Ребус кивнул:

— Можно попросить местных глянуть, что там. Спасибо тебе, Мейри.

— Посмотри, что я нашла в Интернете.

Она протянула Ребусу несколько листков с историей Лоскутного родника на Черном острове. Там были и фотографии — включая ту, что висела в музее, — которые свидетельствовали о его абсолютном сходстве с охтерардерским Лоскутным родником.

— Еще раз спасибо. — Ребус свернул листы в трубочку и сунул в карман куртки. По пути к лифту он спросил: — Твой шеф клюнул на эту наживку?

— Пока не знаю. Вечерние беспорядки могут выпихнуть наш материал на пятую полосу.

— Стоит рискнуть.