На надвратной башне в южной стене реял стяг. Мы были слишком далеко, чтобы разглядеть изображение на ткани, но я и так знал. Там герб Кнута – секира и разрубленный крест. И этот флаг находится на южных укреплениях, обращенных к землям саксов, – оттуда гарнизон ожидает атаки.

– Сколько воинов видишь? – спросил я у Финана, глаза которого были поострее моих.

– Негусто, – ответил ирландец.

– Кнут сказал, что гарнизон насчитывает полторы сотни человек, – припомнил я наш разговор в Тэмворпиге. – Врал, конечно.

– Полутора сотен для охраны вполне достаточно, – возразил Финан.

Сто пятьдесят воинов не смогли бы отразить одновременный решительный штурм двух или более стен, но этого за глаза хватало для того, чтобы остановить атаку через длинный мост, ведущий к южным воротам. При угрозе войны гарнизон следовало усилить. Король Альфред, всегда скрупулезный в подсчетах, требовал, чтобы на каждый пролет стены бурга приходилось самое меньшее четыре человека. Пролет насчитывал около шести шагов. Я прикинул длину стен Сестера и пришел к выводу, что для их обороны против решительного приступа необходимо не меньше тысячи человек. Но с какой стати ожидать такого приступа? Этельред никогда ничего не предпринимал, тем более сейчас он был далеко. Кнут буйствовал где-то и нуждался в каждом, кто способен носить оружие, чтобы выиграть предстоящую битву. Сестер, как я подозревал, был защищен очень слабо.

– Мы просто въедем в город, – решил я.

– Въедем? – Голос Мереваля прозвучал удивленно.

– Они не ожидают нападения, – пояснил я. – И сомневаюсь, что тут осталось даже сотни полторы воинов. Человек восемьдесят от силы.

Восемь десятков вполне могли остановить нас, полезь мы на стены, хотя без лестниц такая затея была немыслима. Но станут ли нас задерживать, если мы мирно поедем по дороге? Чем мы отличаемся от прочих отрядов, спешащих на призыв Кнута?

– А почему восемьдесят? – заинтересовался сын.

– Понятия не имею, – бросил я. – Первое число, которое пришло в голову. Там может быть полтыщи воинов.

– И мы просто возьмем и въедем в город? – уточнил Финан.

– У тебя есть план получше?

Ирландец помотал головой и усмехнулся.

– Прямо как в Беббанбурге, – напомнил он. – Просто въедем, и все.

– И будем уповать на более удачное завершение, – мрачно добавил я.

Так мы и поступили – просто въехали в город.

* * *

Ведущая к северным воротам дорога была вымощена широкими деревянными плашками, бо́льшая часть которых потрескалась или покосилась. По обочинам густо росла трава, удобренная сотнями лошадей. По обе стороны размещались богатые фермы, где рабы жали серпами высокую рожь и побитый дождями ячмень. Дома были сложены из камня, хотя все залатаны обмазанными глиной плетнями и, как обычно, перекрыты соломой. Дома, как и город, остались от римлян.

– Хотелось бы мне побывать в Риме, – пробормотал я.

– Король Альфред был, – заметил Мереваль.

– Дважды. Он мне рассказывал, – отозвался я. – И видел только развалины. Огромные развалины.

– Говорят, Рим был сделан из золота. – В голосе Мереваля прорезалась мечтательность.

– Город из золота на реке из серебра, – кивнул я. – Как только разобьем Кнута, отправимся туда и все выкопаем.

Ехали мы медленно, как усталые люди на утомленных конях. Не одели кольчуг и не держали щитов. Вьючные лошади, груженные длинными боевыми секирами и тяжелыми круглыми щитами, плелись в хвосте колонны, а вот данов я отрядил в голову.

– Держите свои саксонские рты на запоре, пока не пройдем ворота, – предупредил я Мереваля.

– Река из серебра? – спросил тот. – Это правда?

– Скорее она похожа на наши и полна мочи, дерьма и ила, – ответил я.

Нищий с наполовину изъеденным язвами лицом сидел, скорчившись, во рву. Когда мы проезжали мимо, он замычал и протянул скрюченную руку. Виссиан, наш христианский священник, перекрестился, отгоняя зло, которое могло исходить от нищего.

– Даны заметят твой жест, дурак! – обрушился я на священника. – Подожди, пока мы не скроемся у них из виду.

Мой сын уронил рядом с нищим кусок хлеба, и тот на четвереньках пополз за ним.

Мы миновали большую излучину реки к востоку от крепости, дорога поворачивала на юг и по прямой устремлялась к городу. На повороте вырос римский храм – простое каменное укрытие, где некогда, как мне подумалось, стояла статуя бога. Теперь в этом маленьком здании поселился одноногий старик, который плел корзины из ивовой лозы.

– Ярл Кнут ушел? – спросил я у него.

– Ушел и пропал, – ответил он. – Полмира ушло.

– Кто же остался?

– Самые негодные, не способные грести, скакать, летать или ползать. – Старик гоготнул. – Полмира ушло, и полмира пропало. Только эльф остался!

– Эльф?

– Эльф тут, – серьезно подтвердил корзинщик. – Но остальные ушли.

Спятил дед, подумалось мне, но морщинистые руки ловко управлялись с лозой. Бросив законченную корзину в кучу, старик взял новые прутья.

– Все ушли, – повторил он. – Только эльф остался.

Я тронул коня шпорами. По обе стороны от дороги возвышались столбы, и к каждому пеньковой веревкой был привязан скелет. Это, естественно, служило предупреждением, что воров ждет казнь. Большинство правителей удовольствовались бы парой черепов, но Хэстен любил производить впечатление. Скелеты напомнили мне об Освальде, но я сразу забыл о святом, так как дорога устремилась к северным воротам Сестера, и прямо на моих глаза створки замкнулись.

– Вот вам и добро пожаловать, – пробормотал Финан.

– Если бы ты заметил приближающийся отряд всадников, то как бы поступил?

– Я полагал, что ублюдки откроют их пошире и облегчат нам дело, – буркнул ирландец.

Ворота выглядели внушительно. По бокам от арки возвышались две каменные башни, хотя одна из них частично обрушилась в ров, через который был переброшен бревенчатый мост. Обвалившийся камень заменили деревом. Наверху арки соорудили площадку, с нее за нашим приближением наблюдал воин. Потом к нему присоединились еще трое.

Створки ворот были высотой в два человеческих роста. Выглядели они могучими, как скала. Над ними оставалось свободное пространство, потому как створки не достигали подножия боевой площадки, защищенной бревенчатой стеной и надежно выглядевшей крышей. Один из мужчин, стоявших в тени этой кровли, сложил руки ковшиком и поднес ко рту.

– Вы кто такие? – вопросил он.

Я сделал вид, что не слышу. Мы двигались дальше.

– Кто вы такие? – закричал дозорный снова.

– Ролло из Хайтабу! – сообщил Ролло.