востоку, в Алжире, полигамия клонилась к упадку вот уже шестьдесят лет. Внедрение технических новинок, инициатором которого явилось французское правительство, позволило выполнять обычную женскую работу меньшим количеством рабочих рук. Это повлекло за собой очень важные последствия. Если раньше для выполнения определенного объема услуг в гареме среднего алжирца требовались четыре женщины, то теперь их успешно заменяет всего одна. Похожие изменения происходят в наше время довольно стремительно во всем восточном мире. Веками считалось, что многочисленный гарем облегчал труд женщин. Однако с распространением западной техники этот довод в пользу полигамии потерял силу.

Жители сегодняшнего Алжира придерживаются преимущественно моногамных отношений. Полигамия же в нынешней ее форме не может не вызвать серьезных трений между соперничающими женами, как это часто бывало и в прошлом. Исключение составляют лишь отдаленные сельские местности, где еще имеют силу суровые старые обычаи. Однако ни в одной мусульманской стране с добропорядочной женщиной не будут обращаться как с рабыней и подвергать ее унижениям хотя бы потому, что, как правило, она владеет собственностью в виде своего приданого или другого имущества, приобретенного позднее, и, следовательно, обладает определенным весом. Обычно она также и сама является волевой личностью.

Женщины Северо-Западной Африки объединяют в себе застенчивость и кокетство, причем проявляется это у них в стиле, совершенно не отличающемся от европейского. Они безжалостно дразнят своих мужей. Характерной иллюстрацией этого аспекта гаремной жизни является письмо, написанное одним из таких мужей, находившимся под башмаком у жены. Хронологически оно относится к концу XIX в. В нем этот алжирец униженно умоляет свою жену вернуться к нему и употребляет для этого самые пылкие и страстные выражения. Оно начинается следующим образом:

«Великодушной и прекрасной госпоже Зиде, и да поможет ей Аллах!

Шлю тебе свой сердечный поклон, и пусть Аллах не обделит тебя своими милостями и благословением! Как ты поживаешь и как идет все, что тебя касается? Должен сказать тебе, Зида, что мое сердце сжигает беспокойство за тебя и что я не могу сомкнуть глаз и проглотить даже каплю воды, не думая о великой любви, которая существовала между нами.

Надеюсь, что и тебе так же мое отс у тствие невыносимо!

А теперь, непревзойденная и высокочтимая госпожа, сообщи мне свое решение насчет моей дальнейшей судьбы. Пожалуйста, ставь мне любые условия и не принимай во внимание ничьи советы, ибо они умеют лишь разрушать, но никогда ничего не созидают.

Я никогда не найду такую женщину, как ты, и ты не найдешь мужчину, равного мне.

И наконец, досточтимая госпожа, позволь напомнить, что ты дала мне обещание. Ты сказала мне: «Когда ты раскаешься в своих недостойных поступках, я вернусь к тебе».

И вот я раскаиваюсь в том, что сотворил, а потому сжалься надо мной, чтобы не бродил я больше печальным и неприкаянным на глазах у всех.

Поклон тебе от того, кто безумно любит тебя!

Обещай вернуться ко мне и назначь время для этого, чтобы я мог набраться терпения. Если же ты этого не сделаешь, я уеду за границу. Потому что страдания, которые ты причинила мне своим уходом, невыносимы для меня. Однако самое главное – не следуй ничьим советам!»

Перед нами – душевное излияние влюбленного, который, вне всякого сомнения, если судить по его собственному признанию, вел себя несправедливо по отношению к любимой жене, но который своим раскаянием заслуживал прощения. Как видим, письмо выдержано в патетическом тоне. Однако финал этой истории был печальным, так как Зида все же не вняла мольбам своего бывшего мужа и не вернулась к нему.

Он действительно был ее мужем. Известно, что он принадлежал к приличной, уважаемой семье, располагал неплохим состоянием и имел довольно привлекательную внешность. Тираном его нельзя было назвать. Однако Зида, красивая и для своего времени вполне образованная женщина, обладала непомерным тщеславием и доставляла мужу немало хлопот. Она не проявляла по отношению к нему никаких знаков уважения, и однажды он потерял терпение и произнес при свидетелях роковую формулу развода. Зида поймала его на слове и тут же оставила гарем. Тщетно простодушный алжирец таскался по судам и клялся Аллахом, что он подразумевал совершенно иное. И тщетно он забрасывал ее такими патетическими письмами, как то, что мы процитировали выше. Зида перешла в другой гарем и назад уже не вернулась.

После этого документального свидетельства становится труднее, чем раньше, доверять миссионерам, которые повествовали о крайне тяжелых условиях жизни женщин в странах ислама. Однако еще более убедительным аргументом, опровергающим их утверждения, является тот факт, что сами обитательницы гаремов в тот период не делали ни малейшей попытки «улучшить свою участь», как выражаются европейцы. Совсем наоборот. Французские власти предоставили им возможность обращаться в суд с жалобами на притеснения мужей. Эти женщины наотрез отказались воспользоваться ею. Они знали, что их права и без того надежно защищены.

Миссионеры нехотя признавали, что обитательницы гаремов, которые они посещали, обычно выглядели «беззаботными и веселыми». Однако проповедники объясняли это обстоятельство тем, что «бедные создания» никогда не знавали ничего лучшего. Весьма сомнительно, впрочем, чтобы Зида с охотой согласилась жить жизнью француженки. Напрашивается вывод, что она получила бы целый ворох незнакомых и сложных проблем. Несмотря на все свои недостатки, гаремная система имела по меньшей мере одно огромное преимущество над христианской моногамной семьей. Мужья и жены довольно редко видели друг друга по сравнению с тем огромным количеством времени, которое вынуждены проводить вместе супруги в Европе и Америке, в результате чего у последних накапливается потенциал взаимной усталости, приводящий к психологическим срывам в супружеской жизни.

Глава 6. Песни арабов

У арабов имеется довольно длинный перечень низших существ, упоминанию которых должно предшествовать извинение. Помимо прочих предметов, считающихся неприятными, оно включает свинью, собаку, корову, еврея, христианина, женщину, дочь и девственницу. Если учесть, что последний «товар» пользуется огромным спросом в арабских странах, тот факт, что он подвергается такому унижению, на первый взгляд кажется весьма странным. Однако причина, скорее всего, заключается в том, что в представлении араба все, что связано с девственницами, носит оттенок неприличия. В качестве не слишком отдаленного примера можно привести табу Викторианской эпохи на упоминание о мужских брюках в смешанной компании, то есть при дамах. Несмотря на то что говорить об этом предмете одежды считалось дурным вкусом, обладатель брюк ценил их, а если еще они имели модный покрой, то другие мужчины даже завидовали ему.

Как мы уже упоминали выше, арабская литература изобилует возвышенными и красочными выражениями глубоких личных привязанностей, то ли к временно недоступным