— Давид, я хочу посмотреть, — просит, отрывая руки от изголовья кровати.

Я привстаю и достаю из тумбочки еще одну ленту.

— Ты не слушаешься, — говорю я, привязывая ее руки к кровати.

— Давид! — вскрикивает возмущенно. — Я хочу обнять тебя. Ну, Давид.

— Обнимешь еще, — усмехаюсь я, опять возвращаясь к ней между ног.

Приподнимаю ее колени и целую в правое. А потом губами скольжу все ниже и ниже. По внутренней стороне бедра.

Василиса приподнимает голову в повязке.

— Давид… что… что ты делаешь? — спрашивает дрожащим голосом, потому что мои губы уже целуют ее около самых складочек.

Василиса пытается сомкнуть ноги, но я, наоборот, надавливаю на колени, заставляя ее раздвинуть их еще шире.

И она полностью раскрывается передо мной.

Я приподнимаюсь и смотрю на ее розовую манящую киску. Она блестит от смазки.

Провожу ладонью снизу вверх, задевая чуть клитор. И Василиса громко выдыхает.

Тогда я наклоняюсь и начинаю обцеловывать каждый сантиметр вокруг складочек.

Такая нежная кожа.

Дохожу до уже выступающего упругого бугорка и накрываю его ртом. Языком тереблю его.

Закрываю глаза от удовольствия и слышу только стоны Василисы.

Она начинает елозить бедрами и тогда я обхватываю их обеими руками. Удерживаю.

Отрываюсь от клитора и смотрю на нее. Она лежит, запрокинув голову и прикусив губу.

И я опять впиваясь в нее губами. Играюсь кончиком языка.

— Давид, — уже не стонет, а кричит Василиса. — Господи! Давид!

Я обхватываю ее за талию одной рукой, а указательным пальцем второй, провожу по складочкам. Размазываю влагу. А потом протискиваю его в узкую дырочку. Очень узкую.

Воздержание явно пошло ей на пользу. Мышцы стянулись. Они сразу же обхватывают мой палец.

Внутри так горячо и мягко.

Чуть сгибаю палец в ней и нащупываю нужную точку.

— Ох! — Василиса даже приподнимается. Но тут же падает на спину. Пытается освободить руки. Но этого не случится, пока я не разрешу.

Продолжая языком теребить уже бордовый клитор, я пальцем натираю внутри. Вынимаю его и толкаю уже два пальца. Опять чуть сгибаю.

— Давид, — хнычет Василиса. — Не могу больше… пожалуйста… Давид… — и всхлипывает.

А я, наоборот, ускоряю движения пальцами и всасываю клитор.

Стоны Василисы становятся все громче и громче. Изо рта вылетают уже не слова, а лишь звуки. И всхлипы. В каждом стоне мольба.

Она упирается пятками в кровать и приподнимает бедра. И вот когда я чувствую, как пальцам становится теснее и теснее в ней, быстро вынимаю их, отрываюсь от нее и стягиваю боксеры.

Держа член рукой, встаю на колени между ног Василисы. Она опять приподнимает бедра.

— Давид, — просит. — Давид.

Хочет кончить. Как и я.

Упираюсь головкой в клитор и чуть толкаюсь. Хрипло стону от соприкосновения с нежной и влажной кожей. Но мой хрип тонет в стоне Василисы.

— Давид… пожалуйста… трахни меня…

Я улыбаюсь. Наконец. Она сама просит меня. Я бы не смог дольше терпеть.

Рукой веду член вниз и останавливаюсь у самой дырочки.

Василиса сама шире раздвигает ноги. И вот уже ее складки гостеприимно раскрыты. Полностью.

И я толкаюсь. Аккуратно. Медленно.

Член с трудом протискивается. И я сжимаю зубы, сдерживая себя.

— Трахни, Давид, — Василиса не выдерживает первой этой пытки. И тогда я вынимаю головку, которая только что вошла в нее, и делаю один резкий толчок.

Василиса вскрикивает и прикусывает губу так сильно, что выступает кровь. Я наклоняюсь к ней и слизываю капли крови. Хочу оторваться от губ и не могу. Просто впиваюсь в них. Вкус крови дурманит. Смешиваясь со вкусом Василисы.

Одновременно толкаю в нее язык и член. Обхватываю руками бедра, удерживая ее, и начинаю долбить узкую дырку. Каждый толчок сопровождается хлюпаньем, но все равно узко.

Я почти полностью выхожу из нее, оставляя лишь головку и сразу же резко снова толчок. Еще сильнее. Еще жестче.

Я задыхаюсь от ее стонов, которые тонут у меня во рту. Ее рот приоткрыт и она безвольно позволяет мне трахать и его языком.

Все мое тело напряжено от нарастающего наслаждения. Я ощущаю его каждой клеткой своего организма.

Сука. Я и забыл, как это ахуенно трахать мою зайку. То, что я помнил, не то. Вот сейчас, вот это. По-настоящему.

Отрываюсь от ее рта и впиваюсь в шею. Еще один засос там.

Уши кончают от стонов Василисы.

— Давид, — по слогам произносит она с каждым моим толчком. — Развяжи. Хочу обнять тебя.

И вскрикивает.

Веду руки по ее телу наверх, сжимаю грудь и еще выше.

И развязываю руки Василисы. А потом и снимаю повязку с глаз.

И на меня сразу же устремляются замутненные глаза. А руки Василисы обнимают шею.

— Зайка, — хриплю я отрывисто. — Моя зайка.

Чуть опускаюсь и засасываю сосок. Пальцы Василисы уже в моих волосах. Она сжимает их. Тянет.

А я продолжаю долбить ее.

И чувствую приближение. Поднимаюсь и смотрю на Василису. Я не хочу кончить раньше нее. Хочу вместе.

Она лежит, полузакрыв глаза, и из приоткрытого рты вырываются стоны.

— Посмотри на меня, — говорю я, немного замедляясь и проводя рукой по мокрым волосам. — Посмотри, девочка моя.

Она медленно открывает глаза. Облизывает обкусанные губы. Потерянный взгляд устремляется на меня.

— Я люблю тебя, зайка, — шепчу ей почти в губы. — Люблю.

И опять быстрые и резкие толчки. Лбом утыкаюсь ей в плечо и чувствую, как она начинает сжимать меня.

— Давид! — стонет громко и протяжно и ногтями впивается мне в спину. Приподнимается и жмется ко мне всем телом. — Давид!

И я сам тут же делаю последний толчок и меня накрывает. Ее стенки так сжимают член, как будто выкачивают из него всю сперму. Всю, без остатка.

Я тоже не