Свист одиноко растворился в темных окнах… «Странно. А где же эхо?» Эха не было… «Гм… Почему же шаги имеют эхо, а сви…» Морис резко обернулся — возле входа во двор шаркнули черепки.

— А-а-а! — подбадривая себя, закричал он и побежал на звук. Кто-то там за углом тоже побежал. Морис бежал изо всех сил, преследуя этого невидимого, постоянно ускользающего и всякий раз заворачивающего за угол в тот момент, когда Морис почти видел его. Но тут он совсем некстати споткнулся о валявшийся на земле увесистый булыжник и живописно растянулся.

Впереди в это время послышался шум, треск и крики.

Морис поднялся и, теперь уже прихрамывая взаправду, вышел на улицу.

Прямо перед ним в разных позах, с зажатыми в руках боевыми иглами лежали тела троих шпиков. По всей видимости, они пытались задержать того, кто бежал. Но что это? Морис нагнулся: странные раны. «Чем это их так?» Вот что-то блеснуло на камнях мостовой. Подняв маленький предмет и держа его на ладони, Морис не мог поверить своим глазам… Это была девятимиллиметровая гильза от автоматического пистолета.

По желтой шероховатой стене садового домика, оставляя мокрый след, сползал вниз гигантский прозрачный слизняк. Добравшись до края, он завис на хвосте и, помедлив, плюхнулся в зеленую лужу. Перепуганный рой толстых откормленных мух, тревожно гудя, заметался в липком зловонном воздухе.

Из-за полусгнившей кучи сваленных деревьев выскочило странное существо на двух ногах, с болтавшимися лохмотьями кожи, свисавшими по всему телу.

Громко, с присвистом сопя через жаберные щели, расположенные на голове без лица, существо прыгало через лужи, загоняя маленького, семенившего короткими ножками зверя. Наконец возня в грязной яме и сдавленный писк дали знать, что добыча поймана.

Охотник поднялся с колен и, вывернув наизнанку свой желудок, внимательно осмотрел его. Затем извлек оттуда некоторым подобием пальцев полурастворившийся отбеленный остов и отбросил в сторону.

Вместо него охотник бережно положил себе в брюхо, нутро которого было утыкано оранжевыми присосками, тушку добытого зверя. Удовлетворенно посопел жабрами и прямо по лужам зашлепал к полуразрушенной каменной стене — там грязь была потеплее. Безлицый зарылся в нее поглубже и заснул.

Буферная зона жила своей жизнью, старательно губя любые проявления разумного. Это был мир, не подвластный ни эволюции, ни каким бы то ни было законам. Когда-то один необдуманный шаг породил на этой планете людей, города, языки, искусственно пытаясь за короткие мгновения пройти тот путь, который требовал миллионов лет. И чем больше этот чуждый здесь разум пытался подчинить все своей воле, тем быстрее разрасталась опухоль буферной зоны. Природа протестовала против непонятной ей логики и упрямо уравновешивала несовершенство искусственно созданного, доводя его до полного абсурда.

На берегу небольшого озерца одиноко, синим пламенем потрескивал костер, глотая смолистые сучья. Возле него сидел на корточках старик с редкой бороденкой. Он был изуродован громадным горбом и имел одну руку. То есть не то чтобы он был калекой, но с одной рукой. Начиналась она где-то между лопатками и имела всего два крючкообразных пальца. И оттого, что рука эта нависала над головой, старик очень походил на скорпиона.

Подул ветер, кроны деревьев старого запущенного сада зашумели, и все зверьки, мелкие и побольше, спавшие в ветвях, как яблоки, со стуком посыпались на землю. Старик прислушался, затем поднялся и пошел к самому большому дереву. Он шел и мочился прямо на ходу себе под ноги.

Животные, попадавшие с дерева, быстро закапывались в грунт, надеясь спастись, и когда подошел старик, трава уже не шевелилась. Он нагнулся к самой земле, и его подвижный нос зашуршал в траве. Наконец он что-то вынюхал — мышцы его горба напряглись, зашевелились, и рука, выворачивая земляные пласты, как морковку, выдернула добычу.

Старик аппетитно зачмокал, хрустя тонкими косточками. Он и не заметил, как появившийся из темноты неясный силуэт остановился позади. Старик обернулся и внимательно посмотрел на подошедшего. Совсем недалеко с дерева упал на землю и раскололся большой спелый плод. Старик отвернулся и продолжил свою трапезу.

Безликий силуэт постоял еще в нерешительности, потом взмахнул острой конечностью и, точно секирой, с глухим треском раскроил старику голову.

Постояв минуту, он снова растворился в темноте…

Человек на большой дикой скале выглядел маленькой и беспомощной букашкой. Он часто поглядывал вниз. туда, где, задрав головы, стояли его преследователи.

Они что-то кричали, размахивая руками, но лезть на стену, видимо, не хотели. Конечно, можно было снять беглеца со стены пращой, но приказ императора… Посовещавшись, отряд спешно двинулся в обход, надеясь быть наверху раньше.

Морис отыскал еще один еле заметный уступ и поставил ногу. За последние двое суток он здорово измотался, голова гудела от напряжения, как трансформатор. Стоило только чуть-чуть расслабиться, и появлялось желание разжать разбитые в кровь пальцы, чтобы прекратить нелепую и изматывающую борьбу. Но вновь, насилуя себя, Морис поднимался все выше и выше. Он уже заметил маневр преследователей, но понял, что они не успеют. Уступы и выемки стали отчетливее, и Морис зашагал, если можно так сказать, бодрее, а еще через полчаса был у цели. Хрипло, с присвистом дыша, с минуту валялся на спине и смотрел в серое, прозрачное и такое близкое небо. Потом, отдохнув, встал, тщательно отряхнул свои лохмотья и двинулся дальше, не обращая внимания на безнадежно отставших преследователей.

Уже за полдень Морис увидел впереди высоко упершийся в небо шест с привязанными к нему тряпками, а в воздухе стал отчетливо различаться запах очага. Морис понял, что дошел, и ему стало легче на душе.

Вход в пещеру был закрыт разросшимся плющом, очень густым и нетронутым.

В нескольких шагах от входа бодро потрескивал огонь, обложенный черными закопченными камнями. На этих камнях в глиняном горшке плевалось пузырями и клокотало мутное варево. Путник посмотрел по сторонам — никого нет. Хотел позвать, но передумал. Уселся ногами к костру, а натруженную спину блаженно подставил холодным и освежающим прикосновениям листьев плюща…

— Опять ты спишь, Морис! Проснись, пора идти на вахту!

Морис открыл глаза, ничего не понимая: он лежал в постели в своей каюте, а над ним склонилась большая фигура Тима.

— Тим, ты жив?! А я думал…

— Не кушай на ночь, — наставительно проговорил Тимотеус, — а то можно обделаться ночью от страха во время просмотра очередного кошмара!

— Здорово! — обрадовался Морис и, счастливо улыбаясь, потянулся. С сердца свалился камень, который давил так долго.

— Между прочим, — изучая содержимое холодильного шкафа, добавил Тим, — Юдит желает с тобой увидеться еще раз — ты ей понравился.

— Но она же робот и ты ее убил… — удивился Морис.

— Да что за кошмары ты там во сне смотришь? — И Тим включил в каюте основное освещение.