– Молодец, детка, – проговорил Соловский, целуя Джини в лоб, – этот рисунок уже о многом говорит. Поверь, Джини, мне очень жаль беднягу Маркгейма. Если бы я только знал, что дело дойдет до насилия, я ни за что на свете не отправил бы тебя на это задание.

Джини кивнула. Она не могла отвести взгляда от больших серых глаз Валентина.

– Не знаю, поверишь ли ты мне, Джини, – проговорил Соловский, – но я очень скучал по тебе.

Она снова кивнула.

Валентин крепко обнял ее и поцеловал в губы. Она не могла и не хотела сопротивляться… Соловский гладил ее по волосам, по спине… Джини забыла об Арнхальдте и Маркгейме, о России и Америке – обо всем на свете, кроме этого человека.

Через несколько часов, когда все было позади, и Валентин тихо посапывал во сне, обнимая ее за плечи, Джини вспомнила, что всегда смеялась над теми, кто верил в любовь с первого взгляда. Неужели она ошибалась?

Стамбул

В аэропорту имени Ататюрка Лейлу уже ждала машина.

– Добро пожаловать домой, госпожа Лейла, – улыбнулся шофер. – Казан-паша ждет вас. Мне приказано отвезти вас прямо в его яли.

Лейла улыбнулась. Дед был в своем репертуаре – он привык к тому, что внучка выполняла его распоряжения беспрекословно. На этот раз он не ошибся – Лейла действительно прилетела в Стамбул на первом же самолете. Конечно, Михаил Казан имел все основания для тревоги, но Лейла удивилась, почему дед ожидал ее именно в яли; ведь обычно в зимний период в этом дворце никто не жил. Михаил и Ахмет выстроили себе по просторному особняку на вершине одного из холмов в Еникёе… «Наверное, дед боится, что стены этих особняков имеют уши, – подумала Лейла, – вот и решил поговорить обо всем в старом яли».

Дорога из аэропорта казалась Лейле бесконечно долгой, хотя шофер был верен себе: на головокружительной скорости он промчался через квартал Эминону, миновал Галатский мост и выехал на шоссе, ведшее в Еникёю…

Стояла холодная, но солнечная погода. Лейла тупо смотрела в окно лимузина, не обращая внимания на открывавшиеся ее взору красоты. Машина миновала Бебек, промчалась мимо стен древней крепости Румели-Хисат, и дивного парка Эмирган…

Мелькнули за окном уродливые дома Истинье, и теперь уже ничто не закрывало вид на Босфор. В доке стояло на ремонте несколько кораблей. Взгляд Лейлы задержался на отмеченной серпом и молотом трубе советского танкера. Эта громадина имела, должно быть, водоизмещение по крайней мере в полмиллиона тонн. В судоходной компании Казанов не было таких больших судов – Ахмет был принципиальным противником супертанкеров: случись какая-нибудь авария – и все это огромное количество нефти выльется в море. Казаны не считали себя в праве угрожать экологическому балансу.

Автомобиль промчался мимо танкера и через пару километров свернул резко направо – в большие деревянные ворота яли Казанов.

Во внешнем облике загородного дворца ничто не изменилось с времен Тарика: покрашенный в бледно-зеленый цвет фасад, белые деревянные балкончики, решетчатые ставни на окнах, мощеный булыжником двор с тенистыми деревьями и несколькими древними колоннами, привезенными с раскопок какого-то античного поселения в Анатолии.

Интерьер дворца резко контрастировал с внешним видом – вся обстановка свидетельствовала о богатстве владельцев яли: старинные ковры ручной работы, обитые шелком диваны, парадный зал с мраморным полом и журчащим фонтаном, наконец – широкая терраса, нависавшая прямо над Босфором – излюбленное место семейных чаепитий при Тарик-паше.

В доме было полным-полно сокровищ: старинное турецкое серебро, древние персидские манускрипты, ювелирные изделия из далекой Индии. В некоторых комнатах потолки были украшены живописными плафонами. Каждый раз, когда Лейла входила в этот дом, она вспоминала о своем прадеде – действительно, когда Тарик и Хан-Су обустраивали старый яли, они думали о настоящем музее, ставшем памятником им самим.

Они ждали ее в кабинете Тарик-паши. Ахмет бросился навстречу дочери и обнял ее, пытаясь одновременно разглядеть, не стоит ли за ее спиной Анна.

– Где она?! – раздался из глубины кабинета гневный голос Михаила. Приволакивая больную ногу, он подошел к Лейле.

– Не знаю, дедушка! – воскликнула Лейла. Девушка опустилась в мягкое кресло возле окна и расплакалась.

– Не плачь, детка, – стал утешать ее старый Михаил. – Не плачь и не бойся. Твой дедушка как всегда немного погорячился. Такой уж у меня характер – сама знаешь… – Михаил погладил Лейлу по голове.

– Я плачу не от страха, дедушка, – ответила Лейла. – Просто я боюсь за Анну. Мы должны были встретиться, у меня было в сумке два билета до Стамбула – для меня и для нее, но она так и не пришла. Анна даже не позвонила, не оставила никакой записки. Я так волнуюсь за нее.

– Я звонил ей домой и на работу, – сказал Ахмет. – Анны нигде нет. Самое интересное, что никто не знает, куда она делась.

– Если у безмозглой девчонки осталось хоть немного извилин в голове, – воскликнул Михаил, – она должна была бросить все свои дела и как можно скорее приехать к нам.

Лейла подняла голову и произнесла:

– Боюсь, что она не сделает этого, дедушка. Анна очень боится твоего гнева.

Ахмет в отчаянии махнул рукой и, повернувшись к отцу, проговорил:

– Я же тебе говорил, отец: поменьше эмоций – побольше конкретных вопросов. А то – напугал бедную девочку до полусмерти, она и затаилась непонятно где!

– Помолчи! – резко прервал его Михаил. – Молод еще давать советы отцу! Давайте лучше перейдем к делу. Скажи мне, Лейла, зачем Анне потребовалось продавать изумруд?

– Ей нужно было заплатить за пребывание Мисси в доме престарелых. Это огромная сумма. Когда Анна сказала мне, какой ей выставили счет, я просто ушам своим не поверила. Но ты же сам все понимаешь, дедушка – Анне непременно было нужно найти самый роскошный пансионат для Мисси. Она так ее любит.

Михаил понимающе кивнул:

– Да-да, конечно, Мисси имеет право на комфорт. Но неужели у Анны не было денег?! Куда делся миллион, завещанный ей Тарик-пашой?

– Когда Анна получила эти деньги, ей было всего семнадцать лет, – ответила Лейла. – Ей пришлось оплатить много долгов, потом она купила дом в Лос-Анджелесе. Анна ничего не смыслила в бизнесе и вложила часть денег в обанкротившиеся потом предприятия. Когда встал вопрос о доме для престарелых, Анна поняла, что оставшихся денег на это не хватит. – Лейла крепко сжала руку деда и продолжила: – Неужели ты не понимаешь, дедушка, что Анне было стыдно просить денег у тебя?! Она все время говорила, что Казаны уже заплатили свой долг чести, и теперь она сама должна была изыскивать средства на содержание Мисси. Но заработать такую сумму Анна никак не могла.

В один прекрасный день она позвонила мне по телефону и сказала, что нашла выход из положения. Дело в том, что на протяжении всех этих семидесяти лет Мисси хранила под кроватью какой-то обшарпанный чемоданчик. Анна была уверена, что старушка хранит в нем дневники, фотографии, письма… Но когда Мисси уезжала в «Тихие поляны», она поведала Анне о том, что хранилось в чемоданчике. Это были знаменитые сокровища князей Ивановых. Сколько они сейчас стоят? Наверное, миллионы долларов. Так вот, Мисси попросила Анну присмотреть за этими драгоценностями. Конечно, она предупредила ее об опасности – ведь не зря же Мисси так долго прятала эти драгоценности даже от близких людей. Увы, Анна решила, что старая женщина просто перестраховывается. Действительно, со времени русской революции прошло столько лет… Да и потом, нынешняя Россия совсем другая, чем раньше – гласность, перестройка… В общем, мы подумали, что бояться нечего, но все же некоторые предосторожности решили соблюсти. В прошлом году мы выставили на аукцион один из бриллиантов– камень средней величины, таких в мире сотни. Неудивительно, что никто не обратил на него никакого внимания. Мы с Анной прекрасно понимали, что так же тихо продать знаменитый ивановский изумруд не удастся, и решили разрезать и переогранить его. Анна узнала, кто из ювелиров мог бы справиться с такой работой, и я отвезла камень в Бангкок, г-ну Жерому Эбиссу.