– Значит, к ним имеется свободный доступ? Ну же, отвечай.

– Да, – потупилась девушка.

– Прекрасно. Значит, каждый, кому это будет нужно, сможет в любой удобный момент забраться в мои банки и смешать все лекарства между собой, а может и подсыпать что-то другое?

– Но, Вероника, душа моя! – воскликнул доктор. – Зачем говорить так обтекаемо – кто-то? Этот кто-то сейчас перед нами собственной персоной. Давай же закончим игру в отравителей и взглянем правде в глаза. Твоя помощница не справляется со своими обязанностями. Впрочем, я тебя предупреждал.

– Это неправда, – начала оправдываться Настя. – Я всегда тщательно слежу за всем, что касается таблеток. Я смотрю не только на цвет. Просто… просто я сегодня расстроена. Вот и допустила оплошность. Вины с себя, конечно, не снимаю.

– Ну, довольно, довольно, – вполне миролюбиво заявила Дворецкая. – Каждый может ошибаться. О том, что тебя огорчило, поговорим позже, а сейчас давай-ка еще раз коснемся вопроса моей безопасности. Я ни на секунду не сомневаюсь, что таблетки перемешал кто-то другой. Это еще раз, кстати, говорит о моей прозорливости. Так, о чем это я? А… Конечно, тебе следует переместить лекарства в безопасное место, куда доступ будешь иметь только ты. Поняла?

Настя кивнула головой, а доктор, обманутый в своих ожиданиях, буквально взорвался:

– Вероника, голубушка, о чем вы говорите! Эта девица вас отравит. Помяните мое слово, эксперименты с собственной безопасностью окончатся плачевно. Умоляю, прислушайтесь к словам старого друга.

Привлеченные шумом, в гостиную вошли дочери Дворецкой. Они сели на дальние кресла, не рискуя вызвать недовольство матери и вмешаться в разговор. Но Веронике и старому доктору до них не было никакого дела. Они спорили до хрипоты, не обращая внимания на окружающих. И хотя имя Дроздовой срывалось с их уст довольно часто, сама девушка казалась внешне спокойной и даже безучастной. Она дожидалась вынесения окончательного вердикта. Наконец Дворецкая поставила в деле точку.

– Довольно, – сказала она, переводя дух. – Анастасия продолжит выполнять взятые на себя обязанности, но теперь она станет более осмотрительной. Лекарства будут храниться в ее комнате в специальном сейфе.

– Слабо, моя дорогая, – издевательски улыбнулся доктор. – Шифр можно подобрать, сейф можно вскрыть. Не стоит ли порекомендовать вашей протеже носить лекарства всегда при себе?

Конечно, доктор пытался шутить, хотя это плохо у него получалось. Но Дворецкая, как ни странно, нашла его идею достойной обсуждения.

– Отличная мысль! – воскликнула она. – И не надо будет возиться с сейфом. Просто Настя будет носить распечатанные средства при себе в специальной сумке.

У Дроздовой сделался испуганный вид, но Вероника ее беспокойство растолковала по-своему. – Не стоит волноваться, дорогая, поклажа не будет тяжелой.

– Но носить ее придется, не снимая целый день, – продолжал издеваться Пирогов.

– Разумеется, – вторила ему Вероника.

– И скажите ей, чтобы не вздумала оставлять сумку без присмотра даже тогда, когда она отправляется в ванную или в туалет.

Последнее замечание несколько обескуражило Дворецкую, но, хорошенько поразмыслив, подвоха она не обнаружила.

– Иначе меры безопасности могут оказаться безрезультатными, – развеял ее сомнения старый врач, и Вероника сдалась.

– Все так и сделаем. – Она хлопнула в ладоши. – Душенька, тебе все ясно?

Настя кивнула.

– Вот и отлично, а теперь расскажи мне, что тебя тревожит…

Дроздова покачала головой:

– Не стоит, Вероника Анатольевна. Честное слово, вам незачем беспокоиться.

– Но ты ведь плакала, – заметила Дворецкая. – Скажи честно, плакала или нет?

– Да, – неохотно призналась Настя. – Но я не хочу грузить вас своими проблемами, тем более, на ваш взгляд, они яйца выеденного не будут стоить.

– Достаточно уже того, что они кажутся значительными тебе. Ну, признавайся, что все-таки произошло?

Настя немного помолчала, а потом произнесла:

– У меня пропал браслет.

– В нашем доме?

– Да. Я обычно оставляла его в шкатулке на прикроватной тумбочке. Так случилось и на этот раз. Я не надевала его пару дней, а когда хватилась, браслета на месте не оказалось.

– Он очень дорогой? Что на нем: бриллианты, изумруды?

– Нет-нет. Конечно, вы посчитаете его простеньким и будете правы: обыкновенное желтое золото, в виде змейки с глазками, фианитами.

– Знаю, о чем идет речь, – подала со своего места голос Элеонора, изгибая губы в презрительной усмешке. – Дешевая вещица, ничего примечательного. Стоит ли так убиваться, если на свою зарплату ты можешь купить куда более стоящие украшения?

– Помолчи. Тебе что, кто-то давал право голоса? – спросила Вероника. Дочь замолчала, но огонек ненависти в ее взгляде, обращенном к Анастасии, не погас, а даже разгорелся сильнее.

– Браслет мне дорог как память, – сказала Настя. – Его подарила мне мама на совершеннолетие. С тех пор он всегда при мне. Даже если я его не ношу, все равно обязательно беру с собой во все поездки.

– Как трогательно! – прошептала Элеонора, подталкивая младшую сестру под локоток. Антонина промолчала, опасаясь грозного окрика матери.

Дворецкая восприняла происшествие со всей серьезностью. Она вызвала прислугу, задала ей несколько уточняющих вопросов. Затем обернулась к Насте:

– Пойдем со мной…

Они поднялись на второй этаж и, миновав лестничный пролет и галерею, вошли в восточное крыло. Вероника не стала стучать, просто толкнула от себя дверь и зашла в комнату. Настя нерешительно проследовала за ней, не особо понимая, что собирается предпринять ее хозяйка.

Большая комната с синими шторами на окнах и огромными фотографиями старинных машин в рамах принадлежала, по всей видимости, Владу. Во всяком случае, мужчина лежал тут же, на неприбранной кровати, и, щелкая джойстиком, сражался с космическими пришельцами. Он выглядел так, словно только что проснулся, хотя большие круглые часы на стене показывали полдень. Волосы молодого человека были встрепаны. Рыжая щетина покрывала подбородок и щеки. А из бесформенных штанов на резинке вываливалось брюшко, рыхлое, как перестоявшее тесто.

Дворецкая, не утруждая себя долгими предисловиями, вырвала вилку из розетки. Экран погас.

– Ма-а-ма! – захныкал великовозрастный ребенок. – Но я уже дошел почти до конца.

– Иди приведи себя в порядок, – скомандовала мать. – Пошевеливайся. Не видишь, у тебя в комнате женщины?

Ухватив сползающие с бедер штаны, Влад нехотя поковылял в ванную.

– Женщины, – бормотал он. – Скажите, пожалуйста! Можно подумать, их кто-то звал.