стараясь проскользнуть под лед. Но все оказалось тщетным. К тому же испортился радиопередатчик и лодка осталась без связи с землей. Пришлось скрепя сердце покориться. Утешало лишь одно: лодка достигла 81°59' с. ш. - широты, до которой не добиралось ни одно судно. 8 сентября "Наутилус" бросил якорь у Шпицбергена, а через пять дней прибыл в Норвегию.

Так закончилась первая попытка ученых использовать подводную лодку в Арктике на благо науке. Слишком стар был "Наутилус", слишком изношены его машины, чтобы он мог вступить с борьбу со льдами и ненастьем.

Впоследствии Харальд Свердруп{31} в предисловии, сделанном специально для русского издания своей книги "Во льды на подводной лодке", писал: "У "Наутилуса" было много недостатков, недостатков, бросающихся в глаза. Поэтому нам не удалось выполнить многого, и мы не извлекли из своего плаванья того опыта, на который надеялись. Вот почему моя книга повествует чаще всего о неудачах и поражениях. Но, несмотря на это, я более чем уверен, что раньше или позже, но подводная лодка будет применена для исследования Полярного моря". Но тогда многие специалисты расценили этот поход как авантюру и фантастику. По заслугам его оценил великий Нансен: "Обвинение в фантастичности мы спокойно принимаем. Ибо всякая исследовательская работа является плодотворной только тогда, когда ее окрыляет фантазия, и только такими исследованиями человеческая мысль движется смело вперед".

Прошли годы, и жизнь подтвердила правоту слов великого норвежца. 17 марта 1959 года американская атомная подводная лодка "Скейт", пройдя подо льдами, всплыла на Северном полюсе. Но экипажу субмарины предстояло выполнить еще одну миссию - торжественную и печальную. Согласно завещанию Уилкинса, урна с его прахом была доставлена в точку, где сходятся все меридианы, точку, которую ему удалось достигнуть лишь после смерти. Вот как описал эти события командир лодки капитан Дж. Калверт: "На льду у борта корабля из ящиков соорудили стол и покрыли его зеленым сукном. На стол поставили бронзовую урну. Около тридцати человек экипажа выстроились по обеим сторонам стола. Остальная часть экипажа "Скейта" выстроилась на палубе, а специальная группа с винтовками находилась на носу корабля... Лейтенант Бойл поднял бронзовую урну, и мы с ним в сопровождении двух факельщиков отошли от корабля почти на тридцать метров... Дейв Бойл открыл урну и развеял прах по ветру. Он тотчас же исчез в темноте в вихрях снега. Раздался трехкратный винтовочный залп-салют в честь сэра Хьюберта Уилкинса".

А еще спустя три года Северного полюса достигла советская атомная подводная лодка "Ленинский комсомол".

Подготовку к встрече Нового года начали 30 декабря. Кают-компанию мы, как хорошая хозяйка, тщательно прибрали, скололи лед, покрывавший пол, настелили оленьи шкуры, покрыв их сверху брезентом. Дмитриев, как и обещал, раскурочил все имеющиеся "Огоньки", вырезал из них портреты самых очаровательных девиц и развесил их по стенам. Над столом укрепили транспарант "С Новогодним приветом". Борьба за уют продолжалась весь день.

За обедом 31 декабря Никитин, обведя взглядом похорошевшую кают-компанию, сказал, вспомнив о своих обязанностях парторга станции:

-  Михаил Михалыч, а знаешь чего здесь не хватает? Стенной газеты.

-  Я думаю, Макар Макарыч, - это отличная идея. Только кто возьмется за ее осуществление? Может, вы, доктор?

-  А на кой нужна эта газета? - сказал Комаров пренебрежительно. - Я еще в армии насмотрелся на эти "боевые листки". Никакого в них проку не видел.

-  Ты это брось, Михал Семеныч, - рассердился Никитин, - занимайся своими железками, а с газетой мы сами разберемся. Так как, доктор, не возражаете, если мы тебя назначим редактором?

-  А чего ему возражать, - сказал Миляев. - Он у нас поэт. Ему и карты в руки.

-  Я согласен, - ответил я, памятуя свое богатое редакторское прошлое в школе и стенах академии. - Только рисовать я не умею.

-  Тогда принимайся за дело, - сказал Сомов. - А насчет рисунков, так ведь у нас Зяма отличный художник.

-  А я могу заметки напечатать, - сказал Саша Дмитриев.

-  Значит, заметано, - довольно сказал Никитин. - Берите у меня в палатке пару листов ватмана и прямо после обеда приступайте к работе. Времени-то до Нового года в обрез.

-  Мы готовы, - согласился я, - только вот название газете надо придумать.

-  Может назовем ее "На полюсе"? - предложил Никитин.

-  А не лучше ли "В сердце Арктики", - сказал Яковлев, - вроде бы звучнее.

Спор грозил затянуться. Наконец пришли к общему соглашению назвать газету "Во льдах".

Когда кают-компания опустела, мы собрались на первое редакционное совещание. Поскольку поиск авторов и выколачивание заметок дело неблагодарное, да и времени осталось немного, мы решили ограничиться единственной статьей - передовицей Сомова, а все оставшееся газетное пространство заполнить рисунками, изображающими новогодние сны. Никитину - возвращение из лунки "вертушки", Яковлеву - появление автоматического  бура  для  сверления  льда,  Комарову  -  оживший автомобиль, мне - скатерть-самобранку, Дмитриеву - полногрудых красавиц, Сомову - иглу для штопки льдины.

Зяма принялся набрасывать на бумаге рисунки, а я, закусив от усердия губу, занялся сочинением подписей. После короткого перерыва на ужин мы снова погрузились в работу. Мы старались вовсю, позабыв о времени. Две паяльные лампы гудели, сгоняя с полога последние разводы изморози, и она превращалась в толстые капли, сочно шлепавшиеся на наше детище, которое пришлось укрывать полотенцем. Было уже далеко за полночь, когда Зяма дорисовал последний "сон", а Саша допечатал одиннадцатое четверостишие, и мы принялись расклеивать их под рисунками.

-  Эй, ребята, - сказал Дмитриев, - а ведь здорово получается. Первая стенная газета на льду.

-  Какая уж там первая, Саня, - возразил Гудкович. - Их до нас уже было немало. И у Кэна в экспедиции на бриге "Эдванс" 100 лет назад вышла газета под названием "Ледяная блестка", и на "Фраме" у Нансена выпустили "Фрамсию". Кстати, редактором ее тоже был доктор.

-  И челюскинцы на льдине умудрились выпустить три номера стенной газеты "Не сдадимся", - добавил я. - Так что мы далеко не первые.

-  А жаль, - вздохнул Саша. - Но все-таки на Полюсе недоступности никто еще стенных газет не делал?

-  Точно не делал, - сказал Сомов, входя в кают-компанию. Он посмотрел на плоды нашего творчества и одобрительно похлопал Зяму по плечу. - Молодцы, ребята. Только очень уж вы заработались. Смотрите не проспите Новый год.

-  Не проспим, Михал Михалыч, - бодро ответил я. - Встречать-то мы будем его по московскому времени, в 12 часов дня.

Мы