школы не придумаешь. Вы так не считаете? — Вопрос был риторическим. — А специализация — это не проблема, — продолжал Басмаев, — оплатим курсы, подучитесь, получите сертификат, лицензию… что там еще? Не принципиально, все проблемы разрешимы, повторюсь, было бы желание. Платим мы разумно: двести долларов — базовый оклад, плюс весьма большие премиальные. Впрочем, эти, как и прочие, подробности лучше обсуждать уже в деловом режиме. Не возражаете?

— Но…

Несколько смешавшись, Яна спряталась за рюмку с коньяком.

— Вот и замечательно. Я оставлю вам рабочий телефон. — Он вытащил бумажник. — Черт, ни одной визитки при себе… Ладно, не беда, сочтем, что этикет мы всё же упростили. Стас, дай-ка мне твою. Стило у меня есть…

Паркеровским золотым пером на обороте Стасовой визитки Басмаев вывел телефон.

— Прошу. Прямой служебный номер, в обход секретаря. С разговором, кстати, лучше не затягивать. Давайте-ка сейчас же и условимся. — Он прикинул: — Суббота с воскресеньем выпадают, понедельник день тяжелый[5], вторник… да, вторник это оптимальный вариант. Позвоните в середине дня, тогда всё и обсудим. Общий язык, уверен, мы найдем — у нас гораздо больше точек соприкосновения, чем вы подозреваете. Поверьте на слово, — странновато усмехнулся он. — Что ж, очень хорошо, — заключил Басмаев, — во вторник жду. А пока подумайте. — И мягко подчеркнул: — Хорошо подумайте.

— Хорошо, — пообещала Яна, — я подумаю.

«И отвечу нет», — добавила она, впрочем, про себя.

Менять пусть не престижную, зато живую и в целом необременительную суточную службу на денежную, но каждодневно душную и однообразную работу она не собиралась. Даже и теперь, на фоне неприятностей, вернее говоря — тем более теперь. Обиженно уйти не позволял характер, к тому же предложение Басмаева не стоило тех сложностей, которыми могло быть чревато. Да и прозвучало оно как-то слишком неспроста, даром что такие предложения вообще просто так не делаются. Но что бы под ним не подразумевалось, какой бы подоплека ни была, Яну это не интересовало. Дело было даже не в личности Басмаева, если беспристрастно разобрать, всякая зависимость ей всегда претила. Иногда, возможно, слишком, но…

Кстати, что до личности, то сестренку Яна в чем-то понимала. Мужчина во всех смыслах состоятельный, решительно умен, умеет быть довольно привлекательным… с подтекстом человек, чем-то — уверенностью, хваткой, волей, например, — похож на Кейна-старшего… впрочем, во фрейдистский компонент Яна предпочла не углубляться. В конце концов, ничего нет неожиданного в том, что мужчина любит тело, а женщина взамен предпочитает дело. Правила игры есть правила игры, расслабься и получишь удовольствие, — или вовремя умей ответить «нет». Желательно с улыбкой, можно даже многообещающей.

Так Яна и решила.

Вечеринка развивалась по законам жанра. Мужчины распускали галстуки, дамы — языки, павлины — оперение. Гости кучковались, пили о своем, говорили в основном о чем-то для Дайаны постороннем. Кое-кто из деловых людей ушел, кто-то, видимо, недавно подошел; в гостях она запуталась, словно заблудилась. Элегантно пропустив мимо ушей авансы очередного «кавалера», апоплексического склада депутата местного самоуправления (от коммунистов, кажется), Яна решила поддержать себя очередным бокалом всё того же «Хеннесси».

В голове шумело. Выпитого было довольно для того, чтобы чувствовать себя сравнительно приемлемо. То есть много, в иных условиях для Яны чересчур, однако всё же явно недостаточно, чтобы с перепою видеть то, чего не существует. Например, розовых слонов или сиреневых мышей — или Эдичку Хазарова, приватно беседующего в другом конце гостиной не с кем-то, а с самим Басмаевым. Увидеть его в этом обществе она никак не ожидала, но поскольку Эдик там действительно стоял, оставалось допустить, что ей элементарно померещилось. Но поскольку ей не померещилось, и Хазаров там и в самом деле о чем-то толковал, и при этом именно с Басмаевым…

Яна с сомнением понюхала коньяк. Он был хорош, но всё же не настолько.

Из ступора ее вывела сестренка:

— Не скучаешь, старшая? Улыбочку… — с камерой в руке подошла к ней младшая, — мерси. Как жизнь?

— Жизнь? — Яна снова покосилась на коньяк, затем опять на Эдичку. — Жизнь как жизнь, жаловаться некому, — рассеянно ответила она.

— А есть на что?

— На что всегда отыщется, было бы кому… — На всякий случай Яна решила не усугублять и коньяк отставила. — Слушай, мать, развей мои сомненья: тот, в углу стоит, с Русланом, это кто?

— Ты чего, мать, наркотой обхавалась? — подивилась Лера. — Ты же с ним работаешь! Эдичка Хазаров! Ну ты даешь, — покачала головой сестренка.

— Даю, но избранным… — Сомнения ее не оставляли: — А он-то здесь зачем?

— Да напросился как-то. Встретила его на днях у поликлиники, короче, то да се, ну я и пригласила. Типа просто так, для разнообразия — вдруг тебя с моими бухуями на мрачняки пробьет!

— С буху… как, пардоньте?

— С бухуями, с бухуями, мать: от «бухать» и…

— Ясненько, — усмехнулась Яна, — вторую производную можно опустить.

— Правильно, пусть сами догадаются, — ухмыльнулась Лерочка. — Так что там с Эдичкой — что-нибудь не так? У тебя же с ним как будто что-то было… или нет? — прищурилась она.

— Или да, тебе-то что за разница, — огрызнулась Яна. — Во-первых, не было, во-вторых, давно, так что всё неправда. А в-третьих, младшая…

Сестренка отмахнулась:

— А в-пятых — ну тебя! Не будь занудой, старшая… — И, широко мазнув по окружающим объективом камеры, спросила живенько: — А в общем как тебе, тусовка, в смысле?

Янка невзначай зевнула:

— В общем, э-э… в общем тоже жизнь.

Сестренка недослышала:

— Ась? — Лера тоже, в свою очередь, на что-то отвлеклась, на чье-то платье, кажется: — Н-да… пардон. Так как тебе тусовка?

Яна улыбнулась:

— Типа как.

Сестренка хмыкнула:

— А типа как бишь это то есть как?

— А где-то как-то так, что-то типа вроде, — объяснила Яна.

Сестренка оценила:

— Хорошо поговорили, содержательно, — со смешком пробормотала Лерочка, — конкретно типа, слышь! Ты неисправима… Ой, — невесть по какой ассоциации припомнила она, — я же нашей старушенции так и не звонила. Вот закрутилась, а! Пойду-ка отзвоню, не то опять забуду. — Она сорвалась с места. — Не скучай!

— Ни в коем случае.

Сестренка упорхнула.

Яна мельком оглядела зал. Ничего вокруг не изменилось: те же лица в похожих комбинациях, те же жесты, те же интонации, разговоры тоже еще те. К Хазарову с Басмаевым присоединилась пара бодигардов, судя по всему беседа там подошла к концу. Заметив краем глаза ищущий взгляд Эдички, обращенный к ней, Яна отвернулась. Не то чтобы она испытывала неприязнь к нему, имела что-то против, отнюдь… наоборот, хотя бы только из чувства справедливости Эдика бы следовало поблагодарить за его поддержку на собрании. Следовало, да, однако до сих пор всякое напоминание об утреннем судилище было для