— Тридцатое подходит лучше, дитя мое. Благодарю тебя за готовность посвятить часть своего времени нашим больным. Я буду просто счастлива послушать тебя. Наверное, ты сделала огромные успехи.

Это слово вызвало улыбку Эрмин. Она нашла стул и села, что, казалось, удивило монахиню.

— Тебе нужна дополнительная информация? — спросила она. — Тогда обратись к секретарю.

— Нет, сестра, я хотела поделиться с вами тем, что очень меня волнует.

— Слушаю тебя.

— Так вот. Речь идет о девочке пяти с половиной лет, о которой я говорила вам во время нашей первой встречи. Она мне по-настоящему дорога. Этот ребенок проводит зиму здесь, в Робервале, но она трижды являлась мне в Валь-Жальбере. — Молодая женщина предпочла умолчать о своих родственных связях с Кионой. Это было слишком запутано и наверняка неприятно поразило бы сестру Аполлонию.

— Эти видения были удивительно отчетливы и приходили ко мне, когда я бодрствовала. Мои дети и кормилица тоже ее видели. Это бывает, когда я грущу из-за разлуки с мужем или оплакиваю своего ребенка… или когда возникает какая-то опасность.

— То, что ты описываешь, похоже на билокацию, или двутелесность, — подтвердила сестра Аполлония с недоверчивым видом. — Наша церковь допускает существование этого феномена, но просит нас быть крайне осторожными, поскольку так может проявляться как добро, так и зло.

— Билокация! — повторила Эрмин. — Я никогда не слышала этот термин.

— Это означает «находиться одновременно в двух разных местах». В истории известны примеры билокации, например, случай монахини Агнессы[29]в XVII веке, которая посетила французского священника Жан-Жака Олье[30]. Молодая женщина выглядела мертвой или погруженной в глубокий сон, но он отчетливо видел ее живой во время своего отшельничества в Сен-Лазаре; могу также назвать тебе случай Альфонса Лигурийского[31], который утверждал, что был в Риме у смертного одра папы Климента XIV, тогда как находился в это время во дворце епископа, беседуя с его главным наместником. Это происходило в 1774 году. «Вы думали, я сплю, — сказал он позднее, — но нет, я был возле только что почившего в бозе папы». Через несколько дней стало известно, что и в самом деле, папа умер в тот самый день и в тот самый час.

Сестра Аполлония перекрестилась. Эрмин похолодела. Разве можно сравнить лучезарную маленькую Киону с этими взрослыми и к тому же воцерковленными людьми?

— Кстати, Киона очень умная девочка, — добавила молодая женщина, стараясь доказать свою правоту.

— Дьявол бесконечно хитер, — ответила сестра Аполлония холодным тоном. — Я не правомочна просвещать тебя, Мари-Эрмин, хотя досконально изучала священную историю. Но пятилетняя девочка — легкая добыча дьявола, впрочем, как и ты сама. Ты живешь в искусственном мире, мире театра. Ты обогащаешься, изображая разные персонажи — более или менее достойные. Я советую тебе обрести прочную веру и посещать службы. Всем известно, что там, где ты живешь, ты в церковь не ходишь.

— Не всегда просто ходить на службу из лесной чащи, но я храню верность слову Божьему! — запротестовала молодая женщина. — А если бы вы увидели Киону, то поняли бы, что она похожа на ангела небесного.

— Ты должна поделиться своими наблюдениями с кюре из церкви Нотр-Дам. Может быть, у него найдутся ответы на твои вопросы. Однако я бы тебе посоветовала как можно скорее отдать это дитя в церковную школу. Киона — не христианское имя!

Эрмин поднялась, испытывая раздражение и озабоченность одновременно.

— Сестра моя, какое значение имеет ее имя? Киона чахнет вдали от близких, вдали от леса. Я сейчас вся на нервах и крайне утомлена. Возможно, у меня просто были галлюцинации. Простите, вы, наверное, сочли меня чересчур доверчивой.

Молодая женщина запуталась в извинениях, так ей не терпелось выйти на свежий воздух, скрыться от проницательных глаз старой монахини.

«Я ни за что не должна была говорить ей о моей Кионе! Ни за что! — укоряла она себя, выходя из санатория. — Сестра Аполлония не способна понять, кто Киона на самом деле. Как будто дьявол может иметь к этому какое-то отношение! Киона — ангел… Мой ангел!»

Она покинула здание санатория в крайнем раздражении, забыв даже намотать шарф. По аллее шел какой-то человек в коричневом драповом пальто и фетровой шляпе, скрывавшей его лицо. Эрмин не обратила на него никакого внимания, но он помахал ей рукой и она с удивлением узнала Овида Лафлера. Поравнявшись с ней, он слегка кивнул головой.

— Здравствуйте, мадам, — сказал он серьезно.

— Здравствуйте. Как вы элегантны! Если бы вы не помахали мне, я бы прошла мимо, думая, что идет какой-то доктор.

— Вы шутите, я полагаю! — ответил он. — Пальто и шляпа изношены до неприличия. Но я должен солидно выглядеть, одна богатая дама в городе попросила меня давать уроки ее сыну, который здесь лечится. Бедный четырнадцатилетний мальчик страдает чахоткой. А вы тоже навещали больного?

Эрмин ответила не сразу, удивляясь тому, что так радуется этой встрече.

«Мы ведь мало знакомы, а мне хочется ему довериться, — думала она. — Все в его присутствии кажется простым. У него вправду удивительные глаза.

— Я не собиралась заходить в санаторий сегодня, — услышала она свой голос, — но никогда не знаешь, как получится. В тот день, когда вы с Пьером приехали в Валь-Жальбер, я из рук вон плохо исполняла свои обязанности хозяйки дома. Я должна была показать вам приходскую школу, где училась у сестер из Нотр-Дам-дю-Бон-Консей.

— Вы очаровательны! — сказал он очень тихо и покраснел.

Молодая женщина была растрогана. Конечно, Тошан, с его матово-золотистой кожей, никогда не проявил бы так открыто свои эмоции.

— Спасибо! Я немного сомневаюсь на этот счет, учитывая свое одеяние. Сегодня утром я тоже приехала на санях. Мой муж научил меня управлять упряжкой из шести собак.

Овид подумал, что она будет хороша в любом наряде. Он взглянул на часы и вздохнул.

— Должен оставить вас, мадам, — произнес он. — Кланяйтесь своим родителям.

— В следующий раз называйте меня Эрмин! — прошептала она, улыбнувшись. — Мы почти ровесники, а я ведь не называю вас «месье».

Он вспыхнул от радости. Молодой учитель не был красивым, однако излучал необъяснимую привлекательность.