Просто не хотел, чтобы ласточка сочла его совсем уже ненормальным.

– Ну что скажешь? Беркут? Тебе нравится? – наконец-то, спросила она, вновь одарив улыбкой.

– Мне нравится.

Ему нравилось все. Эта женщина в его доме. Все ее действия, наброски, фантазии. Все, что с ней связано.

– Правда? – Аля заглянула в глаза.

– Да! – выпалил он и схватил ее вновь.

Аля расслабилась в руках Беркута, и он уложил ее на один из пуфиков. Образец, как выразилась ласточка.

Одежда полетела в разные стороны, растекаясь по пустому помещению пестрыми кляксами.

Беркут встал на колени и притянул Алю. Она охотно прильнула, ответила на жадный, голодный поцелуй Беркута. Он словно пытался ее проглотить, всосать, чтобы не исчезла из его жизни.

Борислав опять торопился. В каком-то угаре, в каком-то безумии. Целуя ее повсюду, дрожа от нетерпения и затем быстро соединившись с ней.

Быстрее и еще раз быстрее. Ему было это ужасно нужно. Нужно, мать твою! Еще как нужно!

Он брал Алю словно клеймо ставил. Словно обозначал свою территорию. С отчаянием изголодавшегося зверя, с упоением подростка, что впервые дорвался до сладкого. И не с кем-нибудь, а с той самой. Что заставляла сердце биться быстрее, а легкие наполняться воздухом так, что чудилось – грудь вот-вот лопнет.

Беркут брал из губ Али воздух, вдыхал его, пропитываясь этой женщиной.

Она проникла в него, проросла. Стала его нутром. Вырви – и все, нет у Беркута ничего внутри. Кроме выжженной пустыни утраты.

С этими мыслями он и брал ее. В каком-то почти отчаянном порыве. Не отпуская, продолжая, не останавливаясь. В каком-то бешеном, пьяном угаре. Потому что вот она, в его руках, надежно сплетенная с ним воедино. Припаянная к его телу намертво!

В момент пика ласточка вскрикнула и вдруг крепко прижалась к Беркуту. Сама двинула бедрами и Борислав понял, что снова до боли хочет ее.

Чуть повел каменным стояком, не выходя из ласточки и двинул бедрами, давая понять, что еще не насытился ее телом и ее ласками.

Аля удивленно вскинула брови.

– Ты псих, помешанный на сексе! – Жарко шепнула на ухо и заразительно рассмеялась.

А у Беркута мурашки побежали по спине.

– Я псих, помешанный на тебе! – выдохнул он ей в губы и снова взял ее.

Аля подстроилась под его ритм и уже сама, активно двигалась. Это так подогревало Беркута! Почти до полной потери себя. Беркута «все под контролем» больше не существовало. Он растворился в ней. Но одновременно он ей обладал или она обладала им. Беркут уже и не понимал.

Только он не мог прекратить.

Спустя некоторое время Аля, едва дыша, распласталась на пуфике. А Беркут собрал раскиданную одежду и принес ласточке ее вещи.

– Надеюсь, так завел тебя мой проект? – вскинула она бровь, одеваясь.

– Меня заводит все, что ты делаешь.

Аля усмехнулась.

– Не лучший комплимент дизайнеру.

– Ты потрясающий специалист. Все продумала и все сделала. Но еще ты потрясающая женщина…

Беркут запнулся. Собирался добавить, «моя». Но в последний момент одернул себя.

Аля вгляделась в его лицо и будто поняла, что фраза не полная. Чуть опустила голову. Подошла, встала на цыпочки и продолжала сверлить взглядом.

– Что-то ты сегодня темнишь… – произнесла она и прищурилась.

Беркут решил, что пора заканчивать с расспросами. Иначе он может и проколоться. Врать ласточке стало худшим из его испытаний. Лучше уж себя самого иголками под ногти тыкать.

Поэтому Беркут схватил Алю, закинул на плечо и сообщил:

– Да. Сегодня у меня грандиозные планы на отвязную вечеринку в бассейне! В честь завершения твоего проекта! Переоденемся, примем душ и начнем!

– Пусти! – пискнула Аля. – Нас могут увидеть!

– А может я хочу, чтобы нас увидели?

– А я не хочу, чтобы нас видели так…

Беркут медленно опустил ласточку на ноги и уточнил:

– «Так» это как? Не хочешь афишировать наши отношения?

Она снова прищурилась, чуть опустила голову. Задумалась.

Беркут уже знал это выражение ее лица и боялся его до чертовой дури. Ужас как боялся, мать твою! Чего она там опять рассуждает? Зачем вообще нужны эти все сложности? Если ясно, что ему без нее просто никак! А ей с ним хорошо! Ну ведь хорошо!

– Мне нужно все взвесить. Расставить по полочкам. Я должна сама понять, что между нами. Секс, отношения или любовь… Я должна разобраться в себе, Беркут. Не дави на меня. Пожалуйста…

Да, мать твою! Надавил бы! Еще как! Если бы не эти глазищи! Не эти губы, словно у ребенка! Не этот голос – мягкий такой, просящий.

Да. Это удар ниже пояса.

Беркут только и смог, что ответить:

– Хорошо. Не буду на тебя давить. Пошли.

Борислав открыл Але двери и, глядя на ее изящную спину, думал о том, что он загнан в угол. Он сказал, что суд примет решение в течение пары недель. И они истекали. А ласточка еще не была готова принадлежать ему целиком и полностью.

В голове Беркута крутились шестеренки так бешено, как еще никогда. Он не мог решить, как поступить.

Рассказать ей все или опять солгать?

Тогда он еще не думал, что судьба все решит за него. Прибьет внезапным событием, чтобы уже не мучился. И – контрольным выстрелом – столкнет с правдой лицом к лицу.

* * *

Аля

Праздник у бассейна прошел на «ура».

Риан демонстрировал свои достижения.

Ирина с Майей отрывались по-своему. Лопали сладости, пили вино.

А я просто радовалась. Как всегда радовалась завершенной работе, если оставалась ею довольна. Можно сказать – оставалась довольна собой.

Беркут весь вечер за мной ухаживал. Наливал вино, накладывал вкусности.

И мне все время чудились в его действиях какие-то намеки, подвохи или что-то еще. Уж слишком он старался, слишком суетился.

Напоминал Риана, когда тот схлопотал двойку по поведению и потом из кожи вон лез, чтобы мне угодить. До того, как я загляну в дневник. Так сказать, превентивно поднять маме настроение, чтобы ураган ее недовольства не перерос в смерч наказания.

Вот именно так все для меня и выглядело.

Впрочем, я одергивала себя тем, что вполне, возможно, ошибаюсь. Я все еще не до конца выяснила – каков Беркут изнутри. В отношениях. И вообще по жизни.

Сложно узнать мужчину за две недели. А в случае Борислава – так вообще невозможно, немыслимо.