Потом он нажал на кнопку селектора и сказал:

— Танюшка, найди-ка мне Тюрина, да побыстрее. Скажи, чтобы он ребят собрал, какие есть.

— Хорошо, Михаил Александрович, — ответила Танюшка.

Арбуз отпустил кнопку и снова посмотрел на рюмку.

— Эх, грехи мои тяжкие… — вздохнул он и выпил водку.

* * *

В просторном вестибюле госпиталя имени святого мученика Себастьяна было прохладно и тихо. Основной наплыв посетителей закончился, и дежурный в камуфляжной форме, сидевший у тумбочки перед маленьким черно-белым телевизором, расслабленно почесывался, предвкушая тот момент, когда он наконец сможет приложиться к припасенной на вечер бутылке пива.

Дверь с улицы открылась, и в вестибюль неторопливо вошли несколько человек. Посмотрев на них, охранник подобрался, потому что с первого взгляда опознал в них особую категорию людей, для которых, мягко выражаясь, закон не писан. Впереди шел худощавый седой мужчина средних лет в легком бежевом плаще, а следом за ним — двое в черных костюмах, массивные и мускулистые.

Дежурный приподнялся со стула, но мужчина остановил его жестом и, улыбнувшись, сказал:

— Уважаемый, вы не беспокойтесь. Мы пришли к товарищу, и вы окажете нам большую любезность, если не будете совершать нелепых действий. Вы меня понимаете?

Нахмурившись, дежурный неохотно кивнул.

А седой мужчина, внимательно посмотрев на него, добавил:

— Я знаю, о чем вы думаете. Ну так я обещаю вам, что никаких проблем не возникнет и стрельбы тоже не будет. Я знаю, иногда в больницу приходят, чтобы закончить незавершенную работу… Но это не тот случай. Так что расслабьтесь и ни о чем не беспокойтесь.

Он подумал и, достав из кармана пятисотрублевую купюру, положил ее на тумбочку.

— Возьмите это. Небольшая прибавка к жалованью.

Еще раз улыбнувшись, мужчина направился к лифту, а последний из сопровождавших его боевиков, проходя мимо дежурного, остановился на секунду и сказал:

— Ты понял? Квакнешь — попадешь в реанимацию.

И, потрепав охранника по плечу, пошел дальше.

Большой лифт, стенки которого были до последней степени исшарканы каталками, со скрипом поднялся на третий этаж, и его двери медленно разъехались.

Выйдя в широкий коридор, Арбуз и сопровождавшие его братки уверенно повернули направо, но тут же наткнулись на двух сидевших у стены мужчин, которые при виде нежданных гостей встали и перегородили им дорогу. Еще двое сидели на стульях чуть подальше, у дверей одной из палат. Они тоже встали и непринужденно засунули правые руки под пиджаки.

— Вы к кому? — спокойно поинтересовался один из охранявших Боровика спецов.

— А вы кто такой, чтобы спрашивать меня? — так же спокойно спросил Арбуз.

Спец достал из кармана удостоверение и, махнув им в воздухе, ответил:

— Капитан Шелепин. УБОП.

— Ага, — Арбуз кивнул. — Боровика, стало быть, охраняете.

Капитан Шелепин прищурился и сказал:

— Вы не ответили на мой вопрос.

Арбуз пожал плечами и ответил:

— Ну что же… Пусть все будет правильно и вежливо. Позвольте представиться: вор в законе Михаил Александрович Арбузов.

— Арбуз? — Шелепин поднял брови. — Тот самый?

— Ага. Тот самый. А чтобы избавить вас от необходимости задавать лишние вопросы, скажу, что Саня Боровик — мой друг детства и я пришел его навестить.

— Ну-ну, — усмехнулся Шелепин, — а за вашей спиной неутешные родственники.

— Что значит — неутешные? — забеспокоился Арбуз.

— Да это я так, к слову.

— А вы, уважаемый, за словами-то следите, — нахмурился Арбуз, — слово, оно как пуля — вылетит, не поймаешь. А если бы я сейчас разволновался и схватил инфаркт?

— Вот уж не надо, — засмеялся Шелепин, — у таких, как вы, на ровном месте инфарктов не бывает.

— У таких, как вы, — тоже, — парировал Арбуз. — В общем, я пришел навестить друга и надеюсь, что у нас с вами не будет проблем. Мои люди останутся в коридоре, можете с ними пока покалякать… о делах скорбных. А я пойду к Сане. Вы не против?

Шелепин помолчал, потом посмотрел на стоявшего рядом с ним спеца, тот пожал плечами, и тогда Шелепин, вздохнув, сказал:

— Ладно, идите. Только оружие сдайте.

Арбуз развел руками и ответил:

— Конечно, какой разговор! Пожалуйста.

Он достал из кармана плаща огромный позолоченный «Магнум» пятидесятого калибра и протянул его Шелепину рукояткой вперед.

— Ух ты! — восхитился Шелепин, принимая оружие. — Вот это ствол! Витька, посмотри!

Стоявший рядом с ним Витька восхищенно поджал губы и одобрительно покачал головой.

— Да-а… Знатная пушка.

— Говна не держим, — гордо произнес Арбуз.

— Ладно, идите, — Шелепин кивнул головой в сторону палаты Боровика, — а мы тут пока с вашими посидим…

— Благодарю вас, — вежливо ответил Арбуз и пошел к палате.

Взявшись за ручку двери, он обернулся и сказал:

— Кончайте вы подмышки чесать! Что у вас у всех — блохи, что ли?

Войдя в палату, Арбуз почувствовал, что сердце его сжалось.

Саня Боровик, рослый и мощный, лежал на большой металлической кровати со множеством рычагов и штурвалов и выглядел в высшей степени беспомощно и жалко. В вене у него была капельница, под носом — прилепленная пластырем кислородная трубочка, а под кроватью виднелась позорящая достоинство настоящего мужчины утка.

Услышав, что открылась дверь, Боровик разлепил веки и, увидев, кто вошел, тут же снова зажмурился. Подождав несколько секунд, он снова открыл глаза, на этот раз уже достаточно широко, и криво улыбнувшись, тихо сказал:

— Явился… Ну здравствуй, Мишка, сто лет не виделись.

Арбуз почувствовал, что у него защипало в глазах, и ответил:

— Здравствуй, Саня…

При этом у него в горле предательски пискнуло, и на щеку выскочила неожиданная слеза.

— Ишь ты… — прошептал Боровик, — растрогался, сукин сын. Вор в законе плакать не может.

— Иди ты в жопу, идиот, — ответил Арбуз и громко шмыгнул носом, — это у меня от здешних запахов аллергия открылась.

Арбуз достал платок и старательно высморкался, затем подвинул к кровати стул и сел рядом с Боровиком.

— Ну как ты тут? — заботливо спросил он.

— Как… Каком кверху, — ответил Боровик, — две пули в груди. Были — их уже достали. Ни один жизненно важный орган не задет, так что все путем. Однако болит, сволочь!

— Ну, раз так, — облегченно вздохнул Арбуз, — тогда все нормально. Дырки заживут, и будешь хвастаться девкам — бандитская пуля. Эх, сколько же лет прошло! Тебя просто не узнать…