Вот каким чутким и заботливым мужем был майор Здоровякин! Мечта!

– Ой, да тут шампанское! – сообщила с кухни Людмила. – Праздник? Дата какая-нибудь? Да, Илья Кузьмич?

«И чего пристала?» – поморщился майор. Голос Люси действовал на челюстно-лицевые нервы. Здоровякина перекосило, как от зубной боли.

– Насчет Рекса не звонили? Не приходили? – спросил он.

– Да нет, – горестно вздохнула Людмила. – Видно, никогда мы больше не увидим нашего бесценного песика. А я прямо-таки успела его полюбить! Такой игручий, такой славный! И детки его обожали! И…

– Люся, ты, наверное, иди.

– Я еще мясо не дотушила.

– Так иди туши.

– Так оно тушится, тушится, – успокоила Люся. Она взяла с комода фотографию в рамке. – Ой, Илья Кузьмич, даже и не верится, что когда-то Маша была худенькой и симпатичной, правда?

– Ну, она и сейчас не…

– Да, многим женщинам после рождения ребенка не удается привести себя в порядок.

– С какой стати ты…

– А вы, наверное, переживаете?

– Я не…

– Конечно, это обидно! Женились на тростиночке, а через несколько лет – бац! Держите в руках бегемота!

– Людмила!!! – рявкнул Здоровякин.

– Ой, простите, я хотела сказать – чудного такого бегемотика…

– Знаешь, ты, пожалуй, иди домой. А с мясом я и сам справлюсь.

– Ну, если вы меня гоните, я, конечно, уйду, – обиженно надулась Люсьен. – Я, конечно, собиралась пол протереть, в ванной убрать. Но если так, то пойду. До свидания, Илья Кузьмич. Я таймер включу для мяса.

– Хорошо, хорошо…

Выпроводив говорливую девицу, майор на минуту задержался в прихожей перед африканской маской. Эта зверская рожа тонизировала Здоровякина, будоражила кровь, веселила.

Поздно вечером, пока Мария купала, кормила, укладывала Стасика, Илья накрыл стол. Он специально не ужинал, мучился, чтобы потом приятно посидеть с любимой женой.

Маша выползла из детской около двенадцати.

– Какой-то он сегодня беспокойный, – пожаловалась она. – С трудом уложила. Ой, что это?

– Романтическое свидание, плавно переходящее в ужин! – радостно объявил Здоровякин. – Вот, смотри. Здесь у нас бефстроганов с рисом и овощами, салат из крабов, ну, типа из крабов, на самом деле конечно же из крабовых палочек, шампанское, красное вино и кофе с мороженым.

Майор сиял от счастья. И ждал ответного ликования.

Мария нахмурилась. Ей трудно было смотреть в глаза Ильи и трудно с ним говорить. Она не знала, как себя вести. Сегодня Мария, снимая с вешалки детские куртки, увидела в аляске мужа начатую пачку презервативов. Нет, она не опускалась до банального выворачивания карманов. Пола аляски завернулась, презервативы лежали в прозрачном сетчатом кармане, пришитом к подкладке. Из двенадцати штук в коробке осталась только половина.

– Ты надо мной издеваешься? – всхлипнула Маша. – Какой ужин? Я ведь пытаюсь похудеть! После шести я ем один-единственный стаканчик йогурта! Ты хочешь, чтобы я навсегда осталась коровой? Ну, понятно, тебе совершенно наплевать, как я выгляжу! Ведь вокруг столько красивых, стройных девчонок!

Размазывая по лицу слезы, Мария убежала в детскую.

Ошарашенный Здоровякин еще немного постоял у роскошного стола, переводя взгляд с салата на бефстроганов.

– Она на диете, как же я забыл, – стукнул себя по лбу Илья. – Вот я идиот! Правильно, это выглядит как издевательство. А кто виноват?

Да, кто виноват? Естественно, виноватым был Валдаев.

– Валдаев, ты урод и вообще сволочь, – мягко пожурил друга Илья. – Я по твоему совету организовал шикарный ужин. А Машка расплакалась – она на диете, и ей больно смотреть на жратву. Ты где?

– Еду от Вероники. Потерял пару килограммов, и тазобедренный сустав, кажется, того.

– Что?

– Вывихнул.

– Везет же, – завистливо вздохнул Илья. – А у меня тут все стынет. И Маша плачет.

– А что там у тебя?

– Бефстроганов, салат, шампанское, кофе, мороженое, – обливаясь слюной, продиктовал Здоровякин.

– Сейчас приеду. Жди, – приказал Валдаев.

Как хорошо, когда есть друг, готовый даже в первом часу ночи мчаться на помощь!

Превозмогая стыд, Настя штудировала восемнадцатый том жизнеописания Юлии Чагировой. Нет, не содержание дневника заставляло Настю покрываться краской, а сам факт, что она читает чужие записи. Но вдруг экс-подруга художника подскажет, как пробиться к сердцу Атаманова? Именно этим и оправдывала себя Настя – она залезла в дневник Юлии не из праздного любопытства, а по необходимости.

Увы! Юля наладила отношения с живописцем на первой же странице и затем понесла сущий бред про магазины и покупки.

«Да сколько можно об одном и том же!» – негодовала Настя, напарываясь на очередное описание купленных Юлей туфель, или блузки, или джинсов. Она забыла, как сама недавно разнузданно предавалась шопингу и направляла все мыслительные способности в одно лишь русло: покупать или не покупать? розовое или бежевое? взять этот размер или втиснуться в предыдущий? И т. д.

В пристрастии к внешней атрибутике, в привычке порхать по жизни, не касаясь земли, Юля Чагирова была похожа на Анастасию. Но на ту, которая осталась в прошлом, за чертой, отделявшей сытое и счастливое Настино существование от ее сегодняшней неприкаянности.

«Но когда, когда она вспомнит про Андрея?!» – нервно листала страницы дневника Настя. Если бы она сейчас взялась вести дневник, она писала бы только о нем. О том, что он бродит небритый и выглядит при этом потрясающе. О том, как идеально сидят джинсы на его обалденной попе. О том, как он, замерев, смотрит в окно. О том, как смеется – редко, очень редко, но так чудесно…

«20 февраля. Приезжала в гости В. Очаровательная дамочка, с ней приятно поболтать. Совсем не высокомерна, хотя успешна и богата. Выглядит как картинка. Она привезла деньги за три картины. Вау, как много! Я сразу же исторгла из Андрея приличную сумму. Какой он щедрый! Приятно, когда мужчина легко относится к деньгам (при этом создав себе прочный финансовый тыл). А я отношусь к ним еще легче – тут же спустила все в салоне и бутике…»

«Март. Отличная идея пришла мне в голову! Андрюше следует на мне жениться. Почему бы нет? Мы уже три месяца вместе, пора оформить брак. Конечно, на него нельзя давить. Но ждать, пока он сам созреет, у меня нет терпения. Кроме того, сейчас в «Александре» висит совершенно умопомрачительное сиреневое платье, и мой размерчик. Нет, точно, предложу Андрею жениться…»

«20 марта. Ура! Он согласился. Но не на свадьбу. Всего лишь – на покупку сиреневого платья. А что? Хотя бы это. Обзаведусь еще одним роскошным вечерним платьем. А свадьба – черт с ней. Андрей и так меня обожает. Как приятно сознавать, что тебя любит не какое-то ничтожество и размазня, а экстраординарная личность, фантастический мужчина и, говорят, художник с большим будущим. И настоящим. Вероника снова приволокла деньги. Мы богаты. Однако ловко она торгует картинками Андрюши!»