Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ночь с 3-го на 4 марта начальник Финляндского жандармского управления А. М. Еремин нанес противнику ответный удар. Были арестованы два резидента, известные жандармам. Их отвезли в Скатудден, в Морское отделение губернской тюрьмы. Однако шпионы просидели там недолго. Уже утром толпа освободила их, а с ними еще около 100 агентов, помещенных туда ранее.
Потом флотского штабиста вызвал на разговор отставной полковник упраздненных финляндских войск. Он сообщил, что решено убить 30 наиболее выдающихся офицеров гарнизона, и назвал их фамилии. Люди были предупреждены, и большинство из них успели спастись, уехав из Гельсингфорса.
Особенно рьяно германские агенты разыскивали Еремина и адъютанта управления ротмистра Маслова. Александр Михайлович заблаговременно переоделся в штатское и укрылся на конспиративной квартире. Изменив внешность, он хладнокровно ходил по городу, появляясь в самых опасных местах, и наблюдал разгул революционного террора. Никто его так и не узнал[56]. А Маслов спасся в последний момент. Выяснив, что на него охотятся, ротмистр купил у швейцара своего дома цивильное платье и сапоги (за 500 марок!) и пешком выскользнул из города. За ним гнались на автомобиле, но не поймали.
Командующего Балтийским флотом вице-адмирала Непенина убили, когда расправы уже пошли на убыль. В столицу края приехали депутаты Государственной думы и начали урезонивать палачей. Но казни еще долго продолжались…
Все это случилось в 1917-м. А егерское движение (так оно стало называться впоследствии) с развитием военных действий ширилось. Поток добровольцев не ослабевал. Южное побережье хорошо охранялось армией и Балтийским флотом. Из Петрограда прибыла Первая пограничная императора Александра Третьего бригада. Она взяла под контроль сначала полосу берега от Або до Торнео, а затем и северо-западную сухопутную границу. Поэтому летом беглецы пробирались большими группами чуть ли не за Полярным кругом, где леса и болота укрывали их. Добровольцев вели лесники, почти поголовно патриотически настроенные. Зимой люди шли на лыжах или пешком по льду Ботнического залива в самом узком его месте, между финским городом Ваза и шведским Умео. Путь был длинным – 80 километров. И опасным, поскольку беглецов пытались перехватить пикеты из русской крепости Николайстад. Обе стороны несли потери…
В Гельсингфорсе вербовочно-разведывательным пунктом руководил Рагнер Хейкель. Для этого им была создана фирма-прикрытие «Бюро на Лиисанкату». Когда контрразведка вычислила резидента, он сбежал в Швецию. Впоследствии Хейкель поступил в егеря и дослужился там до чина майора. В пограничном шведском городе Хапаранда беглецов встречали на сильном этапном пункте, которым заведовал финляндец немецкого происхождения Вильгельм Дан. Здесь активисты создали свою контрразведку и тщательно проверяли прибывших – нет ли среди них русских агентов. Дальше маршрут шел в Стокгольм, на улицу Карлеваген, 14. Там добровольцев перенимал инженер Хельдт. Он снабжал их документами и билетами в Германию.
Отдел III-В преследовал вполне утилитарные цели. Немцам было наплевать на независимость Финляндии. Их интересовали в первую очередь перевозки военных грузов с территории Норвегии. Из Скиботон на лошадях эти грузы доставляли вдоль Муонио и Торниойоки в Рованиеми и Торнео. А оттуда уже по железной дороге их везли в Петроград. Немцы пытались наладить на этом маршруте диверсии, но ничего не вышло.
Наконец после раздумий к делу освобождения Суоми присоединились финские военные. Полковник Максимилиан Мексмонтан приехал в Стокгольм и начал переговоры с представителями немецкого командования. Он сообщил, что в крае имеется 200 действующих офицеров-финнов и 66 состоящих в запасе. Патриоты могут выставить до 70 000 стрелков и еще примерно 25 000 добровольцев для вспомогательных тыловых частей, всего 36 батальонов. Через девять месяцев это число удвоится, каждый батальон превратится в полк двухбатальонного состава. После этого в крае проведут мобилизацию, и общая численность молодой финской армии достигнет 340 000 человек, сведенных в шесть армейских корпусов. Немцы заинтересовались, но потом выяснили, что планы полковника отражали его избыточный оптимизм… И вновь сосредоточились на егерском движении.
Оно не ослабевало, несмотря на репрессии. В результате в 1915 году курсы в Локштедте преобразовали в учебную группу и расширили, теперь там числилось уже 1200 человек. Группа пополнилась также добровольцами из экипажей финских судов, захваченных немцами.
Второго мая 1915 года группа стала именоваться егерским батальоном. Третьего мая 1916 года ему присвоили официальное наименование – Двадцать седьмой Королевский Прусский егерский. Часть получила собственное знамя.
А 18–19 мая 1916 года командир батальона майор Байер с пятью финляндскими егерями были приняты в Генеральном штабе и МИДе. На вопрос, где бы они хотели воевать, егерь Ф. Якобсон ответил: «Там, откуда идет самый короткий путь на Петербург». Делегацию в своей ставке приняли также высшие военные руководители на Восточном фронте П. фон Гинденбург и Э. Людендорф.
Тридцать первого мая батальон был приведен в боевой состав и отправлен на фронт. Перед этим в Митаве парад егерей принял сам кайзер Вильгельм! Костяк подразделения составляли немцы: 39 офицеров, 53 унтер-офицера и 111 рядовых. Из финнов (в основном это были финские шведы) насчитывалось 27 взводных командиров, 35 отделенных и 1 134 егеря. Всего в батальоне числилось, со вспомогательными подразделениями, 1 890 человек. Среди них были даже две девушки-медсестры, Рут Мунк и Сара Римпанен. Батальон состоял из четырех стрелковых рот, разведывательной роты, саперной, пулеметной и артиллерийского взвода, имевшего на вооружении две гаубицы калибром 105 миллиметров.
В распоряжении германского военного командования находились еще 38 егерей, они занимались разведкой и диверсиями, в том числе в Мурманске. Но особых успехов не достигли. Самое шумное их дело – взрыв склада военного имущества в Килписъярви в июне 1916 года. Еще пытались взорвать пять судов, принадлежавших странам Антанты и привезших грузы в финские порты. Из них лишь одно получило незначительные повреждения… Зато Генеральный штаб был доволен разведданными, которые поставляли егеря, и отмечал их точность и достоверность.
На фронте Двадцать седьмой батальон воевал как умел. Российские историки, видимо, занижают его боевые качества, а финские завышают. Егеря заняли участок вблизи побережья Рижского залива, около реки Мисса. Несколько раз они будто бы выправляли опасное положение, когда русские части теснили стоявшие там полки ландвера. Но потери оказались невелики: 13 убитых и 24 раненых. Не похоже на активные боевые действия… Три егеря перебежали к русским, 179 были отчислены за неблагонадежность. Еще до этого, в Германии, 87 добровольцев с длинными языками угодили на принудительные работы в Эссен. Дело было в том, что финны хотели воевать за освобождение своей родины, а немцы принуждали их биться за интересы Германии. Кроме того, активисты надеялись обучить в батальоне офицерский состав для будущей армии, а немцы готовили лишь разведчиков, диверсантов и саботажников. Возникали неизбежные противоречия, которые финансирующая сторона решала по законам военного времени.
Отношения между майором Байером и егерями ухудшились. Финны обвинили его в фанатизме и пренебрежении людьми, в полном
