— Курбатов? То бишь брат Онуфрий?

— Нетрудно догадаться, — процедил программист. — Я проверил адрес и убедился, что Курбатов жив. Остальное — технические моменты. Как вам уже известно, я нашел бывшего солдата в монастыре, что навело меня на размышления. Я начал следить за ним. Просто так, чтобы не сидеть без дела. Это было от случая к случаю.

— Тебе повезло, что я привез дочь Курбатова в обитель и засветил номер своей машины.

— Да. Я прятался в кустах и наблюдал за вами в бинокль… Как вы меня вычислили?

— Нюхом, — улыбнулся Ренат. — У меня тонкое обоняние.

— Шутите? — недоверчиво протянул парень. На его лице отражалась гамма чувств, от недоумения и растерянности до страха и злости. Он отводил глаза, кусал губы. Собеседник вызывал у него двоякое ощущение угрозы и надежды. Как будто они могли стать либо врагами, либо союзниками.

— Ну, допустим, ты меня выследил. И что дальше? Какая тебе с того польза?

— Пока не знаю…

— Где твоя девушка? Могу я с ней поговорить?

— Зачем? — позеленел Денис.

— Из любопытства! Скучно мне, чувак. Ищу приключений на свою голову! — Ренат помолчал, щелкая зажигалкой-пистолетом. — Ты в курсе, что генеральша при смерти? «Скорую» у подъезда видел?

— Ну видел… К тому все шло. А вы…

— Я дом в Песчаном хотел купить, — перебил Ренат. — Но передумал.

— Не сошлись в цене?

— Вид на реку там чудесный, а в доме нечисто.

— Зачем вам этот дом?

— Я же сказал, приключений ищу. Кстати, твоя девушка приглашала тебя на дачу?

— Один раз… после того, как между нами состоялся серьезный разговор. Ира показала мне место, где расстался с жизнью ее дед. Это было… очень стремно.

— Чего ты испугался?

— Видели пятно на стене? Ира сказала, что под ним — черные знаки, которые образовались в момент смерти генерала. Честно говоря, у меня сердце в пятки ушло. Жутко стало… до дрожи в коленках. Стена краской замазана, но все равно…

— Девушка знает, откуда взялись иероглифы?

— Думаю, нет. Я спрашивал… как только мы вышли из комнаты.

— Но ответа не получил, — констатировал Ренат. — Значит, когда ты ударил меня по голове, то было второе посещение дачи?

— Я понял, что дом Лукина неспроста попал в игру. Тут кроется какая-то тайна. Я хотел… обезопасить себя, выяснить подробности. Честно говоря, меня тянуло в Песчаное.

— Тебе грозит смерть? Из-за любви к Ире?

— Она тоже может оказаться «черной вдовой», — кивнул парень. — Я должен размотать этот клубок, во что бы то ни стало.

— Не проще ли вам расстаться в таком случае? У тебя ведь была мысль разорвать ваши отношения?

— Была, — не стал отрицать Денис. — Я не смог!.. Я люблю Иру!

— Любовь сильнее смерти? — усмехнулся Ренат. — Ты не похож на романтика. Компьютерные технологии несовместимы с возвышенными чувствами. По-моему, бесчисленные комбинации цифр убивают романтику на корню.

— Почему? Я не согласен. Ради Иры я готов идти до конца.

— До гробовой доски?

— Вам смешно? — обиделся программист. — Вы, наверное, никогда не любили по-настоящему.

Его слова задели Рената. По сути, он ввязался в это мутное дело исключительно из-за Ларисы. Кажется, они с Ченцовым оба попали в одну и ту же ловушку.

«Я тоже могу умереть! — явственно осознал он, глядя на сердитую физиономию парня. — И по той же причине!»

— Что тебе известно о графе Шувалове?

— Только то, что есть в сюжете, — пробормотал Денис. — Он помогал Унгерну искать сокровища и погиб при загадочных обстоятельствах…

* * *

Ренату пришлось отпустить Ченцова восвояси. Тот выдал не все, что мог, и солгал лишь насчет девушки. Он знал, где Ирина, но агрессивно отрицал это.

Ренат решил не перегибать палку. Пусть парень думает, что обхитрил его.

— Генерал Лукин обокрал свою жену… и поплатился жизнью за свой проступок, — вслух рассуждал он. — Допустим. Зятья генеральши ничего не крали, но все равно умерли. Теперь жених генеральской внучки боится той же участи. Его можно понять…

«Вижу, и ты сдрейфил, — ехидно захихикал Вернер. — По ходу, вы с парнем в одной лодке. Не завидую!»

— Идите к черту, — вспылил Ренат, до боли в пальцах вцепившись в руль.

«Ой-ой, нашел, чем пугать, — издевался гуру. — Смотри на дорогу, не то врежешься в столб раньше времени. И лишишь меня удовольствия от развязки…»

Ренат резко затормозил. Из-под колес полетели искры. Отбойник и фонарный столб за ним были в ужасающей близости!.. Вот, что значит отвлечься на болтовню с Вернером.

Звонок телефона прозвучал громом небесным. Ренат, в испарине, дрожащей рукой дотянулся до сотового.

— Д-да?.. Я слушаю… Кто?.. О, простите, Софья… Не узнал по голосу… Что?.. Соболезную… Приехать к вам?.. Прямо сейчас?.. Ну… Нет, не занят… Хорошо… Да, да… Скоро буду…

Ренат свернул в первый попавшийся двор, припарковался и перевел дух. Что это было? Он чуть не устроил аварию на ровном месте. Еще пару мгновений, и они с генеральшей встретились бы в чистилище…

— Вернер! — выдохнул он. — Это ваши козни?

«Не вали с больной головы на здоровую, — парировал невидимка. — Надо действовать, а не растекаться мыслью по древу. Давай, встряхнись и поезжай к генеральской дочери. Она тебя ждет!»

— Софья… — прошептал Ренат, откинувшись на спинку сиденья. — Что вы не успели мне сказать?..

Через сорок минут он добрался до Свиблова и звонил в квартиру Лукиных. Софья встретила его опухшая от слез, подавленная.

— Входите, — пробормотала она, приглашая его в полутемную гостиную. — Мне нужно кое-что сказать вам…

На журнальном столике теплилась желтая церковная свечка. Дочь генерала в траурном платье выглядела строго и элегантно. Несмотря на горе, былая красота ярче проступила на ее лице. Теперь Софья была больше похожа на мать.

— Искренне вам сочувствую. Если нужна моя помощь, я готов ее оказать, — предложил Ренат.

— Я не для того вызывала вас, чтобы просить о помощи…

— Считаете меня виновным в смерти Евгении Павловны?

— Вы ускорили ее кончину. Но речь не об этом. Тогда на лестнице… меня позвал доктор, и я не успела рассказать вам про ящичек. Он все еще хранится в нашей кладовой. Пустой, но наводящий ужас. Как будто то, что было внутри, продолжает влиять на нас… Вы понимаете? Это психоз какой-то!

— Почему вы его не выбросили?

— Мама запретила даже прикасаться к нему. Но в любом случае… у меня бы рука не поднялась.