— Это рискованно, — согласилась Анни. — Вы можете упустить покупательницу.

— Верно… но как прошло прослушивание? — тревожно поинтересовалась я.

Анни сняла жакет.

— Безнадежно. Там была куча народу, включая его жену.

— Ну… скрестим пальцы, — покривила я душой. — Но разве ваш агент не может обеспечить вам работу?

Анни запустила пальцы в короткие светлые волосы.

— У меня нет агента. Последний из них оказался совершенно бесполезным, я уволила его, а заполучить нового не могу — ведь я нигде не играю. Поэтому просто рассылаю свое резюме, и время от времени меня приглашают на прослушивания. — Она стала протирать прилавок. — Больше всего в актерской профессии мне не нравится невозможность контролировать ситуацию. Невыносимо сидеть и ждать, когда тебе наконец позвонит какой-нибудь режиссер. Лучше уж написать что-то самой.

— Вы говорили, что любите писать.

— Да. Мне бы хотелось найти сюжет, подходящий для моноспектакля. Я бы поставила его для себя и сама бы за все отвечала. — Я вспомнила историю миссис Белл, но проблема заключалась в том, что финал был слишком печальным, чтобы эта история могла заинтересовать Анни.

Мой телефон звякнул, я посмотрела на экран и почувствовала, что краснею от удовольствия. Майлз приглашал меня в субботу в театр. Я ответила ему и сказала Анни, что направляюсь в Парагон.

— Вы снова встречаетесь с миссис Белл?

— Просто на чашечку чаю.

— Она ваша новая лучшая подруга, — тепло произнесла Анни. — Надеюсь, когда я состарюсь, ко мне тоже будет время от времени заходить какая-нибудь милая молодая женщина.

— Ничего, что я напросилась к вам? — улыбнулась я миссис Белл двадцатью минутами позже.

— Ну что вы! — улыбнулась она, впуская меня. — Я так рада вас видеть.

— Как ваше здоровье, миссис Белл? — Она похудела за эту неделю, лицо еще больше сморщилось.

— Я… хорошо, спасибо. Ну, не слишком уж хорошо… — Ее голос ослаб. — Но я люблю сидеть и читать или просто смотреть в окно. Меня навещают две подруги. Моя помощница Паола приходит два раза в неделю по утрам, а в четверг приедет племянница и останется у меня на три дня. Теперь я жалею, что у меня нет детей, — сказала миссис Белл, когда я шла за ней в кухню. — Но я была очень несчастлива — аист отказался прилететь ко мне. Хотя в наши времена женщинам помогают, — вздохнула она, открывая буфет. «Действительно, помогают, — подумала я, — но это не всегда срабатывает». Я вспомнила женщину, купившую розовое платье. — Печально, но мои яичники обеспечили мне только рак, — добавила миссис Белл, доставая молочник. — Ужасно подло с их стороны. Если вы будете так добры взять поднос…

— Я только что вернулась из Авиньона, — сказала я несколькими минутами позже, разливая чай.

Миссис Белл серьезно кивнула.

— Поездка была удачной?

— Поскольку я купила немало хороших вещей, то да. — Я подала ей чашку. — Я также была в Папском замке. — И рассказала ей о Майлзе.

Она пила чай, держа чашку обеими руками.

— Звучит очень романтично.

— Ну… далеко не во всех отношениях. — Я упомянула о поведении Роксаны.

— Значит, вы были в Папском замке.

Я улыбнулась.

— Да, но Роксана очень требовательна, и это еще мягко сказано.

— Вам придется нелегко, — рассудительно заметила миссис Белл.

— Да уж. — Я подумала о враждебности Рокси. — Но похоже, Майлзу… я нравлюсь.

— Еще бы — он же не сумасшедший.

— Спасибо… Но я рассказываю вам все это потому, что на обратном пути из Авиньона заблудилась и очутилась в Рошемаре.

Миссис Белл подалась вперед.

— ?..

— Вы не сказали мне, как называется ваша деревня.

— Нет. Предпочла не делать этого — а вам не было особой нужды знать.

— Понимаю. Но я узнала ее по вашему описанию. Увидела в баре на площади старика и даже подумала, что это мог быть Жан-Люк Омаж…

— Нет, — перебила меня миссис Белл, ставя чашку на стол. — Нет-нет, — покачала она головой. — Жан-Люк погиб в Индокитае.

— Я видела военный мемориал.

— Его убили в сражении под Дьенбьенфу. Он помогал спастись вьетнамской женщине. — Я удивленно посмотрела на миссис Белл. — Да, это странно, — тихо сказала она. — Иногда я думаю, что этот благородный поступок можно объяснить чувством вины, вызванным его действиями десятью годами раньше. Кто знает? — Миссис Белл посмотрела на окно и тихо повторила: — Кто знает?.. — Неожиданно она встала со стула, и лицо ее слегка дрогнуло. — Простите, Фиби. Я хочу кое-что показать вам.

Миссис Белл вышла из комнаты и направилась в спальню. Послышался скрип выдвигаемого ящика. Через пару минут она вернулась с большим коричневым конвертом в руках, его края обтрепались и пожелтели. Миссис Белл села, открыла конверт и достала большую фотографию. Она несколько минут пытливо вглядывалась в нее, а потом сделала знак, чтобы я подвинулась ближе.

На черно-белом снимке была примерно сотня девочек и мальчиков, старательно позирующих или откровенно скучающих; кто-то склонил голову набок, кто-то щурился от яркого солнечного света. Дети постарше смирно стояли позади, младшие сидели скрестив ноги. Волосы мальчиков были расчесаны на пробор, многие девочки вплели в косы ленты.

— Фотографию сделали в мае сорок второго года, — сказала миссис Белл. — В то время в школе было около ста двадцати учеников.

— А где вы? — вгляделась я в море лиц.

Миссис Белл показала на девочку в третьем ряду с высоким лбом, полными губами и каштановыми волосами до плеч, мягкими волнами обрамлявшими лицо. Затем ее палец переместился, и теперь указывал на девочку, стоящую слева, — у нее были коротко подстриженные черные волосы, высокие скулы и темные глаза, глядевшие дружелюбно, но несколько настороженно.

— А это Моник.

— Ее взгляд тревожен.

— Да. Ее беспокойство вызвано страхом разоблачения, — вздохнула миссис Белл. — Бедная девочка.

— А где он?

Миссис Белл показала на высокого мальчика в середине заднего ряда. Я смотрела на его правильные черты и пшеничные волосы и понимала подростковую влюбленность миссис Белл.

— Забавно, — пробормотала она, — но когда я думала о Жан-Люке, то всегда с горечью представляла, будто он доживет до старости и мирно умрет в своей постели, окруженный детьми и внуками. А ему было двадцать шесть, когда его убили, далеко от дома, в хаосе сражения, храбро помогавшего незнакомке. Марсель прислал мне вырезку из газеты, где говорилось, что он помог вьетнамской женщине, которая выжила и назвала его героем. По крайней мере для нее он был им.

Миссис Белл опустила фотографию.