Мы с Алкой переглянулись и пристыженно промолчали. Крыть было нечем, беспутный Зяма далеко обошел нас как в любовных делах, так и в розыскных.

– И это еще не все! – гордо сказал братец. – В-третьих, я нашел свидетелей, знающих, где живут ваши собачники!

– Кто?!

– Где?! – вразнобой вскричали мы с подружкой.

– Вот: Оля, Люба, Геля и Валя! – повторил Зяма и откинулся на подушки, которые упомянутые особы заботливо подоткнули ему под спину.

– Вони у вас цуценя схитили? – сочувственно спросила рыжая-конопатая.

Я вопросительно посмотрела на Зяму, полагая, что он имел уже возможность освежить свои знания украинского.

– Геля спрашивает: они украли у вас собачку? – не обманул моих ожиданий братец.

– Они украли собачку вместе с ее хозяином! – ответила я.

А Трошкина дала описание похищенных:

– Пес породы бассет-хаунд, крупный, пятнистый, коричнево-белый, кличка Барклай. Хозяина зовут Денис, глаза светлые, волосы темные, нос прямой, плечи широкие, рост под два метра.

– Сто девяносто пять сантиметров, – добавила я для пущей точности.

Оля, Люба, Геля и Валя выслушали описание внешности капитана Кулебякина с приоткрытыми ртами и мечтательной дымкой в очах.

– И шо, дивчата, хиба мы дамо сгинути такому гарному хлопцу? – очнувшись и шумно сглотнув слюну, с вызовом спросила своих товарок Геля.

– Одну хвилинку! О чем речь? Я тоже гарный! – заволновался Зяма.

– Дуже гарный! – обласкала его взглядом конопатая одалиска. – Тильки ты один, а нас четверо!

Трошкина от такого откровения слегка обалдела, вздернула бровки, вытаращила глаза и посмотрела на меня, безмолвно требуя отреагировать на происходящее немедленно: мол, ты чего молчишь, подруга? У нас с тобой мужиков уводят, а тебе хоть бы хны?!

– Далеко не уведут! – шепотом сказала я ей в успокоение. И, отбросив в сторону сомнения и частнособственническую жадность, перешла к делу:

– Итак, вы знаете, где живут эти собачники?

– Не жрет, тварь подлая! – выругался Вовчик, заглянув в собачью миску с двухметровой высоты.

– Не хочет идти к корейцам на ужин! – хмыкнул Ультяков, размеренно покачиваясь в гамаке, натянутом между столбами виноградной беседки.

Гена и Вова наслаждались послеобеденным отдыхом во дворе большого красивого дома с башенками. Двор был просторный, облагороженный ландшафтным дизайном, украшенный клумбами, низкими фонарями и садовыми скульптурами в виде персонажей русской сказки «Теремок». Полуметровая мышка-норушка в расписной шали с кистями стояла под березкой, лягушка-квакушка в белом платье с кринолином пряталась под отцветшим сиреневым кустом, а прочие сказочные личности распределились по травяному газону. Зверюшки были симпатичные, но Вова поглядывал на них с нескрываемой неприязнью. Скульптуры мешали развернуться мощной четырехколесной газонокосилке, так что траву вокруг них приходилось подстригать ручной машинкой, визгливой, вертлявой и переборчивой.

Содержать в порядке окультуренные дворовые территории входило в прямые обязанности Вовы и Гены. Хозяева особняка, пережидающие летнюю жару на чужедальнем море, на время своего отсутствия наняли Ультякова с напарником охранниками с функциями садовников.

В большой дом Гене и Вове ходу не было, они обретались в удобной жилой комнате при хозблоке, по соседству с орудиями своего садовничьего труда. Зато во дворе они в отсутствие законных владельцев распоряжались по своему усмотрению. Хозяева особняка были бы шокированы, увидев, что сияющую лазурной плиткой лохань пустого пятнадцатиметрового бассейна временщики превратили в собачью тюрьму!

– Не жрет! – озабоченно повторил Вовчик, глядя на большого пятнистого пса, прикованного цепью к решетке сливного отверстия.

– Не получат корейцы жирного песика. Надо его забить, пока не поздно. За собачьи кости нам много не заплатят, – рассудил Ультяков, не спеша выбираться из гамака. – Воду он пьет?

– Выпил.

– Налей ему еще, да подмешай снотворного, – распорядился Гена, сонно жмурясь. – Зарежем с комфортом, под наркозом. Нам будет проще, да и ему приятнее!

Здоровый сильный пес и за двое суток одиночного заключения не покорился тюремщикам. Когда Вовчик с полной пластиковой бутылкой начал спускаться в бассейн по ступенькам хромированной лесенки, Барклай поднял голову и насторожился.

– Но-но, не балуй! – сказал Вова и потянулся за миской.

Бассет прыгнул, цепь натянулась, Вова отскочил назад и выругался. Барклай залился презлобным лаем.

– Генка, тяпку дай! – испуганно глядя на собаку, крикнул Вова.

– Охренел, что ли, тяпкой рубить? Ты еще динамитом взорви его, чтоб корейцам готовый фарш достался! – отозвался сверху Ультяков.

– Надо тяпку, чтобы миску достать! – объяснил Вова.

Четвероногий пленник бесился, всем своим поведением показывая, что он при случае готов пустить на фарш своих тюремщиков. Вовчик дурак-дурак, а рисковать не хотел.

– Слышишь, Дюха? Лает – аж разрывается! – сказал Зяма, устанавливая малярную стремянку под высоким забором.

– Это Барклай, точно, узнаю его зычный глас! – уверенно сказала я, начиная медленное восхождение по ступенькам. Быстро карабкаться не получалось, потому что в одной руке у меня был молоток. – Вот не знала, что милый песик умеет так материться!

– Материться в этой стране умеют все, от мала до велика! – авторитетно заявила Трошкина и в подтверждение сказанного тут же выдала непечатное слово, потому что я уронила ей на ногу молоток.

Его вместе с зубилом и стремянкой нам выдали Зямины подружки-веселушки, они же дали координаты нужного дома и указали направление к нему. На этом неоценимая помощь, оказанная нам красавицами, не закончилась. Добрые девушки в полном составе отправились с нами в спасательную экспедицию. Разведка, произведенная под забором нужного дома с применением моего самодельного перископа, показала, что собачники окопались во дворе. Дениса я не увидела, а о присутствии во вражеской крепости Барклая свидетельствовал остервенелый собачий лай. В сочетании с тяжелым железным бряцанием он говорил о том, что пленный бассет посажен на крепкую цепь. Слабая цепь его не удержала бы: Барклай силен, свободолюбив и весит почти сорок кило.

Чтобы освободить его из оков, мы и взяли молоток с зубилом.

Разбивать цепи предстояло мне.

– Инку Барклай хорошо знает и даже признает своей хозяйкой, – справедливо заметила Трошкина, снова подавая мне молоток. – Никого другого, кроме Инки и Дениса, он сейчас к себе не подпустит.

– Не будем рисковать! – согласился Зяма. – Насколько я знаю собак, в страхе и злобе они кусают всех без разбору.