Еще поутру, облачившись в предоставленную Петровичем экипировку, Денис спохватился, что у него нет обуви. Ею старый викинг поделиться не мог, так как сам располагал одной-единственной парой растоптанных тапок.

– Погоди, сынок, сейчас что-нибудь придумаем! – утешил капитана Петрович и пошел к реке – не столько думать, сколько искать на берегу простофилю, которого можно было бы потихоньку разуть в пользу Дениса.

В утренний час невнимательных ко всему, кроме самих себя, влюбленных у реки не было. Там и сям у воды сидели рыбаки в высоких сапогах, но они, в отличие от влюбленных, с одеждой и обувью не расставались.

– Не боись, сынок, сейчас что-нибудь сообразим! – успокоил расстроенного проволочкой Дениса предприимчивый старец и ушел в другую сторону – на дикий пляж.

Уже во второй половине дня Петрович вернулся с добычей – туристическим ковриком из пенки. Пока капитан соображал, каким образом кусок мягкого пластика может заменить ему обувь, старик острым ножом ловко выкроил из коврика пару затейливых фигур, которые свернул затем в изящные шлепанцы-вьетнамки. Шлепы получились отличные, очень красивые, легкие и мягкие, но прочность не входила в число их достоинств. Самодельные вьетнамки развалились после полуторачасового кросса по российскому бездорожью.

К этому моменту капитан остался на дороге один. Петрович сопроводил Дениса только до того места, где подобрал его, раненого, двумя днями ранее. Пожелав парню счастливого пути, старый викинг без шума и брызг нырнул в кукурузу, чтобы пополнить за колхозный счет свои иссякшие продовольственные запасы.

Оставшись в одиночестве, Денис сначала пустился в путь по проселку, потом решил срезать пару поворотов и зашагал напрямик по полям, потерял дорогу, долго ее искал, не встретил никого, кто помог бы ему советом, разбил шлепанцы, раздел чучело, стер ноги, вспотел, запылился, измазался в хваленой целебной глине и вышел на улицу элитного поселка Новый Рай злой и грязный, как черт. Остановился в густой тени недостроенного особняка, посмотрел налево, посмотрел направо – и замер в ошеломлении.

Слева, метрах в пяти от Дениса, стояла новая иномарка такого красивого изумрудного цвета, который был бы очень приятен взору утомленного странника, если бы он не насмотрелся уже до морской болезни на зеленое море кукурузы. Поэтому заглядываться на «Тойоту» капитан Кулебякин не стал. Несравненно больше его заинтересовала картина справа – живое жанровое полотно, достойное кисти художника Васнецова, весьма уважавшего сказочные сюжеты.

По ухабистой улице стройно, в ногу шагали четыре простоволосые девы, похожие на дородных русалок, вдоволь, до полной утраты речной свежести, повалявшихся на луговой траве и прибрежном песочке. Широкие трикотажные трусы и глухие, похожие на бронежилеты, полотняные бюстгальтеры русалок были запятнаны пылью и раздавленной зеленью, в космах речных дев запуталась разная ботва, но на чумазых лицах сверкали улыбки. Весело посмеиваясь, русалки оглядывались назад – на следующего за ними полуголого парня. Тот кряхтел и приседал под тяжестью тела, которое он взвалил на плечи, как мешок с мукой. Сходство с мешком, однако, ограничивалось полной неподвижностью ноши. Она имела пятнистую окраску и характерную конфигурацию длинного тела с четырьмя попарно расположенными лапами, саблевидным хвостом и вислоухой башкой. И все это пятнистое короткошерстное тело, от кончиков коричневых замшевых ушей до когтей задних лап, было капитану Кулебякину хорошо знакомо и очень дорого!

– Барклай! – взволнованно шепнул он пересохшими губами и сквозь шеренгу русалок бросился к четвероногому другу с протянутыми руками.

– Давай-давай, помоги мне, браток! – признательно молвил белокурый парень, в котором Денис при ближайшем рассмотрении узнал хорошего знакомого и – хотелось надеяться – будущего родственника.

Не успел капитан вслух порадоваться такой удивительной встрече, как мимо него с ветерком пронеслось еще одно знакомое, дорогое и даже любимое тело!

– Сюда его, на заднее сиденье кладите! – широко распахнув дверцу зеленой «Тойоты», распорядилась Инка. – Осторожно, не придавите хвост! Вот так.

Денис помог Зяме уложить спящего пса на задний диванчик щегольского автомобиля, бережно поправил сползающую лапу и отступил в сторонку, тихо радуясь, что в непрезентабельном наряде от пары люмпен-модельеров – бомжа Петровича и безымянного огородного пугала – он совершенно неузнаваем. Раскрывать свое инкогнито капитан Кулебякин не спешил. Сначала ему хотелось бы выяснить, чьими щедротами любимая девушка в его отсутствие обзавелась новым дорогим автомобилем!

О Барклае Денис уже не тревожился, знал, что Инка о нем позаботится, она собаку любит. Любит ли она хозяина этой собаки, вот в чем вопрос!

Тихо, не привлекая к себе внимания, капитан отступил в густую тень чужого замка и спрятался там в орешнике. Зяма, прихватив под руки по паре русалок, танцующей походкой хмельного гармониста двинулся в глубь поселка с многообещающим названием Новый Рай. Инка по-хозяйски села за руль «Тойоты», подождала, пока рядом сядет ее подружка, и мягко тронула машину с места. Зеленая иномарка лягушкой-поскакушкой запрыгала по ямам и ухабам прочь от беспокойного свиноямского парадиза. Вынужденно странствующий рыцарь эль капитано дон Кулебякин в алой майке с серпом и молотом, в полосатых кюлотах и соломенном шлеме с опущенным забралом смотрел вслед шикарному изумрудному экипажу и терзался лютой ревностью.

Собачники-сторожа-садовники Гена и Вовчик, позорно побитые в поединке «два на два» семейным дуэтом Ким-и-Ким, со стонами приплелись к своему участку и обессиленно уселись под забором передохнуть. Проигранную корейскую кампанию они не обсуждали, пристыженно помалкивали и избегали встречаться взглядами, но минут через пять Вова нарушил молчание важным вопросом:

– Выпить нечего?

Гена с сожалением покачал головой:

– Нечего.

Тогда Вова задал еще один, с виду совершенно невинный вопрос:

– Где тут эти… зефирномасляные?

– Растения, которые дурманят? – уточнил Ультяков, мгновенно угадав причину неожиданного интереса напарника к ботанике.

– А где венки? – задал Вова новый вопрос с дальним прицелом.

– Те, что на бабах были? Точно! Распотрошим их и возьмем за образец! – воодушевился Гена.

Майор Коваленко очнулся от продолжительного обморока без всякой медицинской помощи и как раз вовремя, чтобы принять телефонное сообщение о прибытии в поселок вызванного им подкрепления. Поспешая в обнимку с таджикским хурджином на встречу с товарищами по службе, бдительный майор заметил на пустоши двух подозрительных типов очень странного вида – в одних семейных трусах и с пышными снопами на головах. В буйной зелени оригинальных головных уборов алыми пятнами пламенели маки. Мужики, на голых плечах которых маками краснели свежие кровоподтеки, глубоко, со всхлипом, затягивались самокрутками. «Козьи ножки» напоминали букетики в бумажной обертке: из дымящих фунтиков тоже торчали маки.