Тут надо пояснить, что рассказывать всю драконью подоплеку произошедшего Мстислава не спешила: о том, что её пытался убить князь, как и о неожиданно высоком статусе своей подопечной, упоминать она не посчитала нужным. К её истории это имело опосредованное отношение, а неоднозначностей и сомнительностей тащило за собой просто массу. Пары и истинность — это хорошо, но политика остается таковой, и лишние осложнения в отношениях между сильнейшими оборотничьими странами, какими были Медведи и Драконы, вовсе ни к чему. Меж тем, вскройся подноготная ситуации, недопонимание стало бы почти неизбежным.

Потому по её рассказу выходило следующее: она жила с воспитанницей, но природа её стала известна окружающим, оттого пришлось уходить и сражаться с попытавшейся изничтожить нежить юной ши. Ни слова лжи — она не собиралась терять шанс на избавление; просто несколько небольших недомолвок.

И вот теперь, восседая в самоходной машине возле Михала и кутаясь в тёплый плащ, она ругала себя, на чём свет стоит. И чуяла ведь, что Ирейн угрожает нечто, но не изволила заметить. Понадеялась на драконью защиту, дура старая! А ведь даже огромные ящерицы с чешуйчатой бронёй на поверку ошибаться умеют не хуже обыкновенного человека. Но как, как некто смог подобраться к девочке, пока та под защитой дракона? Да существ, способных на подобное, не так уж и много на всем белом свете!

— Так ты — подруга драконьей княгини? — протянул Чеба. — Интересно получается…

Мстислава только хмыкнула. Мальчишка, слышавший её исповедь у воды, проникаться доверием не спешил, но и бросаться с обвинениями перестал. Скорее присматривался, приценивался, пытаясь определить, насколько опасна неведомая лохматая жуть и как с ней жить дальше. Судя по грозным предупреждающим взглядам, которыми награждал воспитанника Михал, ответ был — дружно.

Но кто же мог напасть на Ирейн? У кого хватило бы наглости на подобное? Она крутила в голове этот вопрос так и эдак, но ответ не находился. И хватило же у кого-то наглости…

Госпожа Беата стояла, чуть отодвинув в сторону оконный полог, и следила за снующими по улице чужаками. На душе было муторно.

От булочника Шорха она узнала страшное: проклятая девка выжила, и нынче какие-то приезжие снобы пытались разобраться, что произошло. Госпожа Вортиф недоумевала: кому вообще может быть интересно, что там стряслось с какой-то трактирщицей? Неужели этот заезжий маг с бирюзовыми волосами, для которого бывшая невестка раздвинула ноги — такая большая шишка? Вот уж с трудом верится, но все же…

Так уж вышло, что Беата не особенно любила мужчин. Да, умела ими пользоваться, да, признавала полезность, но с самой первой брачной ночи испытывала к своему мужу только отвращение. Впрочем, в отличии ото всяких там дурочек, лишённых нравственности, ни о каком разводе Беата и не помышляла — такой позор на порог! Да и смысл разводиться, когда все мужчины одинаковы? Даже смешно!

Как на зло, получались у них с мужем поначалу одни сыновья, и все, как на подбор, в супружника — глупые слюнтяи. Как таких не держать в ежовых рукавицах? Вот Беата и старалась, как умела: ради семьи — то есть, ради себя.

Против Ирейн в качестве невестки она была с самого начала настроена категорически: девка блудливая, красивая, своенравная, с языком острым, как бритва, и уважаемым отцом. Эту просто так к ногтю не прижмёшь, и воевать за внимание Вурда с такой невесткой женщине было не с руки. Но тут случилось нечто, что мнение госпожи Беаты поменяло на корню — старый трактирщик спился и помер, оставив молодую пигалицу с неплохим наследством. И вот тогда она резко сменила мнение, о чём не преминула намекнуть сыну.

Вурд был парнем, прямо сказать, видным да статным. Не особенно умным, правда, но в глаза это свойство организма не бросалось, спрятанное за наглостью и удалью. Да и к чему мужику ум? От умных мужчин не жди ничего, окромя проблем, это Беата знала, как никто. То ли дело мужик обыкновенный, в особые мудрствования не вдающийся? Такому что напоёшь сладеньким голосочком, то он и сделает, как миленький — знай только, на какие рычаги жать. А какая ж мать не ведает такого о собственном ребёнке?

Вот её сыночек и обратил внимание на ту, что уже несколько лет хвостиком за ним вилась. Но недолгая вышла радость, ибо на поверку девица оказалась ещё горше, чем ожидалось: вредная, дерзкая, языкастая, да ещё и жадная к тому же. Да, последнее сильнее всего, ибо делиться со внезапно появившейся семьёй она не спешила, и никакие внушения тут не помогали.

Был момент, когда Беата уж понадеялась — помрёт девка в родовой горячке, и весь трактир достанется сыну. Однако, увы, не срослось — а потом и вовсе все стало рушиться, потому что девица вздумала от Вурда уйти.

Поначалу госпожа Беата даже не поверила в такую наглость. Подумать только — развод! Нет, разумеется, этот безумный закон на их землях ввели ещё лет сто назад, и не от большого желания — просто выбора не было. На этом настояли Медведи, которым царившие некогда разумные порядки показались "ущемлением прав и свобод, коие потенциально могут повредить полукровкам, человеческим парам оборотней и их детям, живущим на территории нейтралитета". Прав и свобод, понимаете ли! Что звери могут понимать в правах? Они вообще себе зазноб на нюх находят, а у некоторых, тех же лис да волков, и вовсе спокойно мужики с мужиками сношаются! Тьху, мерзость!

Нормальные люди не разводятся — вот что Беата знала точно и наверняка. Они же не какая-то там нечисть иноземная! И речь не о чём-то там, а об институте семьи, вот! Муж бьёт, пьёт, гуляет… и чего теперь? Все так живут, взрослая бабья жизнь чай не прогулка по пляжу, сказка завсегда кончается свадьбой. Да и вообще, как говорится, видели очи, чего выбирали — жрите теперь, хоть повылазьте! Тем более что развод — это, считай, несмываемое пятно для бабы. Это мужику один ляд: сошёлся-разошёлся, а вот женщине попробуй отмыться — и от молвы, и от клейма неудачницы, и от косых взглядов, и от семейных наветов (ибо какие же родители такое одобрят?). Ко всему, есть ещё дети, друзья и быт, и вот попробуй подели это все промеж расходящихся; никому разумному не захотелось бы ломать устоявшееся, каким бы оно там ни было.

Но где разум, а где эта вертихвостка Ирейн! Спуталась со шлюхой Лиз, которую родной папаша из дому выгнал, а родная сестра на порог не пускает из-за характера блудливого. Только вчерась в очередной раз сталкивалась на базаре с оной сестрицей, и та ещё правдивых историй про свою слабую на передок родственницу рассказала — госпожу Беату чуть не вывернуло от омерзения.

А ещё, будто одной поблядовки в трактире было мало, Ирейн ещё умудрилась приютить Фло, страшную глазливую ведьму, и Жуба, бывшего военного повара без кола да двора, и Жужу, бездомного ублюдыша кузнецовой дочки, и Мардж, блаженную старую деву. Беата только плевалась, глядя на все это непотребство, но делать было нечего: пришлось смириться и ждать, чем все кончится. И вот, нате вам — развод!

Она кипела от гнева, ославляла невестку-распутницу так и эдак, ругалась, но все было побоку. Сказывалась близость медвежьих земель: люди тут понемногу проникались оборотничьими обычаями, да и староста был из полукровок, оттого за законы косолапых держался руками и ногами. И Беата понимала, что тут никак не подкопаться. Даже внучку забрать не получится — а как жаль! Удайся ей это, невестушка точно стала бы шёлковая.