Следующим объектом была Голубая мечеть. Она находилась рядом с храмом и была открыта для посетителей. Она была великолепной. Разувшись у входа, я направился по мягкому ковру в самый центр мечети и сел на пол. Надо мной был купол, такой же геометрии, как и в Айя-Софии, и эффект был такой же — я ощущал его даже сидя. Форма является определяющей. Я думаю, недаром многие мечети скопировали купол собора мудрости Бога. Так переводится Айя-София. Мудрость Бога — это и есть интуиция. Когда нам говорят, что мы созданы по образу и подобию Творца, то прежде всего наше подобие с Ним — это подобие в интуиции.

На следующий день к нашей компании присоединилась Маша — высокая светловолосая девушка с серо-зелеными глазами. Она была знакома с Верой. Я представился, назвав себя по имени, представил Алену и своих спутников. «Александр, мы знакомимся с вами в третий раз». Маша посмотрела на меня и Алену и перечислила наши встречи в Москве. Я стоял в полном смущении и никак не мог вспомнить ни одной из них. Ну как же так?! Я действительно ее не помнил и, глядя на Алену, понимал, что и она не может вспомнить! Очень странно… Ну да ладно, стало быть, просто было не время.

Поскольку четкой программы не было, компания наша разошлась по интересам: Алена с Верой в одну сторону, Катя с Митей — в другую, а мы с Марией отправились осматривать Галатскую башню. Путь был неблизкий и все время надо было подниматься в гору. Подойдя к башне, мы присели в кафе и заказали турецкий чай. Если в Турции заказать у официанта чай, то тебе принесут какой-нибудь пакетик с пылью индийских дорог, но если сказать «турецкий чай», то приносят самый настоящий чай, хорошо заваренный и очень вкусный.

Мы рассматривали башню. Она внушала уважение своими размерами. Немного отдохнув, мы пошли на осмотр достопримечательности. Оказалось, что Мария неплохо владеет английским языком — она переводила все, что говорил гид для какой-то группы. Из перевода я понял, что у башни богатейшая история и называлась она раньше не иначе как башня Иисуса. Галатской ее назвали уже при Османской империи. Гид рассказал, что с этой башни совершен первый в мире полет. Стамбульский мастер сконструировал крылья и, закрепив их на себе, прыгнул с башни и перелетел через Босфор. Как много в этом мире того, чего я не знаю. Гора Иисуса, башня Иисуса, собор Божьей мудрости. Да что же это за место такое — Стамбул?!

Мои размышления прервал шум открывающихся дверей лифта: все для туристов — наверх идет лифт. Мы поднялись в лифте и вышли на площадку. Оказалось, что лифт все же не доходит до самого верха: конструкция башни не позволила этого сделать, и последние три этажа мы прошли пешком по винтовой лестнице. Первый пролет дался легко, но на втором я вдруг забуксовал, идти стало очень тяжело, я еще не понял, что произошло, но ноги как будто свинцом налились. Дотянуть бы до следующего пролета — поднимусь и отдохну. Но отдыхать не пришлось: пока я поднимался на площадку, все прошло, как не бывало.

С вершины открывался великолепный вид на Босфор и Стамбул. Мы обошли башню по кругу, сделали несколько фотографий и пошли вниз. И опять на участке между третьим и вторым пролетом меня накрыла свинцовая тяжесть. Я посмотрел на Марию, ей тоже было тяжело. Дойдя до первого пролета я практически мгновенно пришел в норму. Я остановился и стал наблюдать за людьми. Вот они выходят из лифта и лихо поднимаются наверх, но, как только они попадают на площадку между вторым и третьим пролетом, движения их резко замедляются и практически все берутся за поручни. Дальше картина резко меняется — люди увеличивают скорость. Такая же картина и при движении вниз.

— Что, Маша, заметила?

— Мне самой было как-то тяжело на этом участке. А что это?

— Это гравитация. Это ее локальный рост. Он незначительный, но этого достаточно, чтобы прочувствовать.

Мы вышли из башни и направились к месту встречи с остальными участниками маленькой экспедиции. Я чувствовал, что Мария хочет меня о чем-то спросить, но стесняется. Я остановился.

— Что ты хочешь спросить?

— Вы знаете, у меня только один вопрос. Вернее, конечно, он не один, но этот сейчас самый важный. У меня очень тяжело больна мама.

— Имя и дата рождения?

Она назвала имя и дату. Я прямо на ходу погрузился в транс, на полсекунды, не более.

— Маша, скажи, не так давно ей ставили импланты металлические?

— Да, ставили.

Я не стал скрывать, что перспективы весьма печальные. Процесс зашел слишком далеко. Позже я объяснил Марии, что есть люди, которым категорически нельзя вставлять металлические импланты или любые другие конструкции из металла. Они вызовут сильнейшую реакцию организма. Кто-то может всю жизнь носить осколок в теле, а кого-то этот осколок, при видимой нейтральности ранения, не оставит на земле. Мария была расстроена. Я не знаю, почему я решил сказать ей, что там, наверху, вопрос уже решен.

— У меня есть еще один вопрос, но, наверное, я к вам приду в Москве, потому что он непростой.

— Да, конечно, в Москве встретимся, — сказал я, а сам подумал, что кто бы ко мне ни приходил, каждый думал, что его вопрос непростой и самый важный в жизни. Я и предположить не мог, чем обернется это знакомство с Марией в третий раз, и где — в Стамбуле!

Следующим и заключительным пунктом была гора Бейкоз. Мы отправились на Бейкоз с утра, маршрут состоял из двух этапов по Босфору на водном такси, далее на обычном. Водное такси подошло прямо к причалу отеля, и мы всей компанией отправились на азиатскую сторону пролива. Время в пути тридцать минут. Договорившись с капитаном о времени обратного отхода, мы поймали такси и поехали на гору. Дорога была весьма живописной. Сосновый лес, синее небо и только забор какой-то военной базы мешал всей этой красоте. То, что это военная база, я вычислил по многочисленным рубежам охраны: то там, то здесь висели видеокамеры и датчики движения.

Прибыв к подножию Бейкоза, мы остановились у небольшого рынка. Там было множество лавочек, торговавших сувенирами, игрушками, цветами, и тут я услышал русскую, с сильным акцентом, речь. Это турки-месхетинцы бойко торговали свежеиспеченными лепешками. Когда-то они были нашими соотечественниками, но вот судьба их забросила сюда. Мои спутники решили перекусить, а мне пришлось отказаться, у меня впереди была важная работа.

Я не знал, что я там должен увидеть или почувствовать. Поднимусь, а там видно будет. Я много читал про это место. Меня уже невозможно было застать врасплох так, как это вышло в Тулузе, и, прежде чем положить руки на могилу, я посмотрел, что будет.

Накануне, перед сном, я задал вопрос: «Кто он?» С каким человеком будет связано это место? Мне была нужна идентификация. Мне был нужен признак. И я его получил. Информация во сне никогда не дается в объеме, превышающем объем моих знаний, — именно поэтому я перечитал все возможное про всех героев стамбульских легенд. И я получил ответ. Я увидел своих бабушку и дедушку по материнской линии. Они мелькнули в моем сне на какую-то долю секунды, но мне было более чем достаточно. Я понял, для чего они приходили. Бабушка моя была рождена седьмого января, а дед — девятнадцатого. Рождество и Крещение.