– Ты встречался с Лилькой? – резко спросила Анна Григорьевна.

– Ты о ком? – сделал невинное лицо Паленый.

– Только не ври! Мне доложили.

– Понял. Не буду врать. Встречался. Ну и что?

– Как это – что!? От этой змеи сплошные неприятности.

– Можешь успокоиться. Во-первых, я не помню ее, а во-вторых, она мне совершенно безразлична.

– Это правда?

– А разве у меня что-то было с нею?

Анна Григорьевна вдруг смутилась и отвела взгляд в сторону. Но тут же взяла себя в руки и ответила вопросом на вопрос:

– Она что, ничего не говорила тебе на эту тему?

Ее голос звучал сухо и напряженно.

– Говорила, – сознался Паленый. – Только я не поверил. Вернее, не захотел верить. Мне хочется избавиться от своего прошлого такого плана навсегда. Я многое понял за то время, пока скитался под личиной бомжа.

– Хочется надеяться…

– Любые клятвы сейчас будут пустым звуком, это я понимаю. Но хочу сказать тебе следующее – мне другие женщины не нужны.

Анна Григорьевна ответила ему странным взглядом. Скажет она прямо сейчас или нет, что у нее в мыслях? Паленый ждал, не опуская глаз. Внешне он казался спокойным, но в душе у него бушевали черные смерчи.

Говори, черт тебя дери, ну! Пора кончать всю эту бодягу. Достаточно мучить и себя, и меня, мысленно взывал Паленый к жене Князева.

Но Анна Григорьевна и на сей раз спустила все на тормозах. Она сокрушенно вздохнула и вышла из комнаты. Интересно, ей не хватило смелости или у нее на уме что-то другое? И что там накропал графолог?

До самого вечера Паленый маялся неведением. Анна Григорьевна закрылась в кабинете и даже не явилась на ужин. На вопрос "Что с ней?" грустная Маргоша ответила коротко "Страдает…" Допытываться, по какому поводу, Паленый не стал.

Антошка, как и Маргоша, тоже был каким-то скучным и неразговорчивым. Ему ничего не сказали о нападении бандитов, чтобы не травмировать мальчика, и он дулся на всех за то, что его не отвезли в любимый супермаркет…

Лизка пробыла у Анны Григорьевны недолго – Князева сказалась больной. Наверное, ей претил жизнерадостный и веселый вид мадам Бражник-Меликян.

Нимало не смутившись из-за весьма прохладного приема, Лизка нашла Паленого и сразу же полезла целоваться – по-дружески. "Что они все лобызаются!? – возмущался втихомолку Паленый. – Прямо тебе сицилийские мафиози. Или партайгеноссе времен брежневского застоя".

– Ты чего такой кислый? – спросила Лизка, усаживаясь напротив Паленого, – с таким расчетом, чтобы он мог оценить ее весьма недурные ножки, оголенные по самое некуда.

– А чему радоваться?

– Чудак человек… – Лизка жизнерадостно улыбнулась. – Я бы на вашем с Анютой месте закатила пир горой.

– С какой стати?

– Ну ты даешь… Да вы, можно сказать, родились во второй раз.

– Ошибаешься.

– Это почему?

– У меня таких рождений было больше. Но ничего хорошего в этом я не вижу.

– Все равно столь значимое событие не мешает отметить. Я набивалась к Анке составить ей компанию, но она что-то совсем расклеилась. Но от тебя я не отстану, пока мы не выпьем во здравие вашей дружной семьи.

Паленому показалось, что в последней фразе прозвучал прозрачный намек на некоторые обстоятельства семейной жизни Князевых. Но он и ухом не повел, притворившись валенком.

– Я не против. Какие проблемы…

Он вдруг сообразил, что неплохо бы "прокачать" Лизку на предмет ее знакомств и связей, в частности со Щуровым. Паленый заметил, что она общалась с ним накоротке. Мало того, Щуров вел себя с Лизкой заискивающе, словно был чем-то ей обязан.

Впрочем, не исключено, что у них были отношения гораздо теснее дружеских…

Лизка пила шампанское. Притом так, словно это было простое пиво – бокал за бокалом. Похоже, она решила за один заход опустошить весь винный погреб Князевых.

"А бутылочка "Мадам Клико", между прочим, стоит не менее сотни баксов, – неприязненно думал Паленый, наблюдая, как лихо расправляется Лизка с шампанским. – Это же какие деньжищи, с точки зрения простого обывателя, уже уплыли в ее безразмерный желудок… Черт побери! – опомнился он. – О чем ты думаешь, идиот!? Тебе что, жалко чужих денег? Да пусть хоть все запасы спиртного вылакает. В любом случае тебя отсюда скоро попрут".

– Лили видел? – как бы между прочим спросила Лизка.

– Ждешь исповеди?

– А хотя бы. Или не имею права?

– Имеешь, имеешь, – успокоил ее Паленый. – Твоих законных прав успешной свахи у тебя никто не отбирает.

– Лили и об этом тебе рассказала? – удивилась Лизка.

Опа! Ба-бах! "Вилка", за которой следует точное попадание. А ведь он имел ввиду совсем другое, назвав Лизку свахой… Так значит, это она познакомила Князева с Лили. Сделала дружескую услугу или?.. Неплохо бы выяснить.

– Разве это большой секрет? – простодушно улыбнулся Паленый.

– Конечно. В свое время Лили настоятельно просила, чтобы я об этом тебе ни гу-гу.

– Извини, не понял… Как можно скрыть очевидное?

Лизка весело рассмеялась.

– До чего вы, мужики, наивные. Ах, да, ты не помнишь… Я лишь создала ситуацию для первой встречи, оставшись при этом в стороне. Ты об этом даже не догадывался. Рассказать, как все происходило?

– Не нужно. Дела давно минувших дней…

Паленый решил, что не стоит чересчур акцентировать внимание Лизки на Лили. Он уже узнал почти все, что ему было нужно. Оставался лишь маленький штрих, чтобы завершить картину.

– Ну, это было не так уж и давно, – сказала Лизка и вылила в себя очередной бокал шампанского.

– Для меня все, что было прежде, кажется марсианскими хрониками. Я хочу вспомнить хотя бы один час из моей прошлой жизни.

– Попроси Анку, она тебе расскажет.

– Несомненно. Но только не про тот день, когда я почему-то уехал из города, чтобы пропасть на целый год.

– Тут ты прав… – Лизка ненадолго задумалась, а потом сказала: – Я никому об этом не говорила, в том числе и Анюте, но тебе скажу. В тот день вы договаривались с Лили о свидании, но ты не появился ни утром, как вы условились, ни вечером.

– О чем мы условились?

– Ты ехал в командировку на три или четыре дня и хотел забрать Лили с собой. Она обрадовалась до поросячьего визга.

– Откуда тебе об этом известно?

– Я сидела в ее кабинете, когда вы ворковали по телефону, как два голубка. Правда, я сделала вид, что не поняла, с кем там Лили разводит трали-вали; мало того, я притворилась, что вообще не слышу, что она говорит. Сам понимаешь, тайны двух влюбленных не для чужих ушей, и мне не хотелось ставить ее в неудобное положение.