И что мне теперь говорить?

Иногда лучше всего сказать грубую правду, рассудил Тим.

– Заберите меня с этой гребаной кочки!

Сперва болотные жители просто молча таращились на него. Потом сбились в кучку и принялись совещаться на языке, представлявшем собой смесь мычания, щелчков и беспорядочных рыкающих звуков. Тим уже начал думать, что их совещание вообще никогда не закончится, но тут несколько представителей болотного племени отделились от группы и умчались прочь. Еще один житель болот, самый высокий из всех, повернулся к Тиму и протянул к нему руки, выставив ладони вперед. Да, именно руки, хотя пальцев на них было больше, чем нужно, а ладони сплошь заросли чем-то зеленым и очень похожим на мох. Но жест был понятен и ясен: Подожди! Не уходи!

Тим кивнул, уселся на кочке (как юная леди Ранетка, присев на свою табуретку, подумал он) и принялся доедать остатки буханки. Он то и дело поглядывал по сторонам – не возвращаются ли плавучие чудовища – и держал пистолет наготове. Мухи и мелкие мошки вились вокруг, садились на открытые участки кожи, тыкались хоботками, пили его пот. Тим подумал, что если в ближайшее время ничего не произойдет, ему, наверное, придется лезть в воду, чтобы спастись от докучливой мошкары, которую даже и не прихлопнешь – уж слишком проворная. Только кто его знает, что может скрываться в этой мутной болотной жиже?

Тим проглотил последний кусок хлеба и вдруг услышал какие-то ритмичные удары, всколыхнувшие тишину над туманным болотом и вспугнувшие еще несколько птиц. Некоторые из этих птиц были на удивление крупными, с розовым оперением и длинными тонкими лапами, чиркавшими по воде на взлете. Их пронзительные, резкие крики были похожи на подвывающий смех безумных детей.

Кто-то колотит по полому бревну, какого мне так не хватало совсем недавно. При этой мысли Тим устало улыбнулся.

Удары звучали еще минут пять, а потом стихли. Болотные жители на берегу смотрели в ту сторону, откуда пришел Тим – тот, другой Тим, который был гораздо моложе, и глупо смеялся, прыгая с кочки на кочку, и бездумно шел следом за недоброй феей по имени Арманита. Жители болот щурились и прикрывали глаза от солнца, которое уже поднялось высоко в небо и ярко светило сквозь завесу листвы, выжигая утренний туман и предвещая еще один не по сезону жаркий день.

Тим услышал плеск, и вскоре из редеющего тумана выплыла странная, вся какая-то перекошенная лодка, грубо сколоченная из древесных отходов, подобранных боги знают где. Сидя очень низко в воде, она плыла сквозь болотную жижу, а за ней по пятам тянулись длинные спутанные клубки «бороды» из водорослей. В лодке была даже мачта, хотя и без паруса; вместо впередсмотрящего на верхушке мачты красовалась кабанья голова, вокруг которой вились тучи мух. Четверо болотных жителей, сидевших в лодке, гребли веслами из какого-то ярко-оранжевого дерева, которого Тим не знал. Пятый – в черной шелковой шляпе-цилиндре с красной лентой, свисавшей на голое плечо – стоял на носу. Глядя прямо перед собой, он иногда взмахивал левой рукой, иногда – правой. Гребцы следовали его указаниям с легкостью и сноровкой, говорившей о долгой практике. Лодка скользила вперед, аккуратно огибая кочки, которые привели Тима в его теперешнее затруднительное положение.

Когда лодка приблизилась к участку черной стоячей воды, где спала дракониха, кормчий нагнулся и тут же выпрямился, кряхтя от натуги. В руках он держал огромный кусок мясной туши, сочащейся свежей кровью. Тим подумал, что это, наверное, и есть кабан, чья голова украшает мачту. Кормчий держал мясо так, словно баюкал ребенка, не обращая внимания на кровь, пятнавшую его волосатую грудь и руки. Глядя на черную воду, он издал резкий, гортанный крик и несколько раз быстро щелкнул языком. Гребцы подняли весла. Лодка проплыла сама по себе еще несколько футов в сторону кочки, где сидел Тим, но кормчий не обратил на это внимания; он по-прежнему напряженно вглядывался в темную воду.

И вдруг из воды поднялась огромная лапа с загнутыми когтями – поднялась тихо, почти беззвучно, и это было страшнее, чем даже самый громкий всплеск. Сэй кормчий вложил кусок туши в требовательно протянутую ладонь – нежно и бережно, словно мать, которая укладывает в колыбельку спящее дитя. Когти сомкнулись вокруг мяса, выдавив капли густой крови. А потом – так же бесшумно, как и появилась – лапа скрылась под водой, забрав подношение.

Теперь ты знаешь, как умилостивить дракониху, подумал Тим. Ему вдруг пришло в голову, что у него собирается потрясающий набор историй, которые сразят наповал не только старого Гарри Щепку, но и всю Древесную деревню. Главное, вернуться в деревню живым, чтобы их рассказать.

Плоскодонка ударилась носом в кочку. Гребцы и кормчий склонили головы и поднесли кулаки ко лбам. Потом кормчий выпрямился и жестом пригласил Тима сесть в лодку. С его тощей, костлявой руки свисали длинные нити каких-то буро-зеленых стеблей. Такие же стебли росли у него на щеках и на подбородке. И даже ноздри, кажется, были забиты тонкими стебельками растительности, так что ему приходилось дышать ртом.

Это люди-растения, подумал Тим, забираясь в лодку. Мутанты, ставшие частью болота, в котором живут.

– Я говорю вам спасибо, – сказал Тим, обращаясь к кормчему, и тоже поднес кулак ко лбу.

– Хайл! – ответил кормчий и растянул губы в улыбке, открывшей редкие зубы зеленого цвета. Впрочем, улыбку это совсем не испортило.

– Мы встретились в добрый час, – сказал Тим.

– Хайл, – отозвался кормчий, и все остальные, кто был в лодке, подняли головы и огласили болото звенящим криком: Хайл! Хайл! Хайл!

На берегу (если землю, которая дрожит и сочится водой при каждом шаге, можно назвать берегом) племя болотных жителей сгрудилось вокруг Тима. От них густо пахло влажной землей. Тим так и держал пистолет в руке: не потому, что собирался стрелять в этих людей или даже им угрожать, а потому, что им явно хотелось рассмотреть это диво поближе. Если бы кто-то из них попытался дотронуться до пистолета, Тим убрал бы его в мешок. Но никто не пытался. Они мычали, махали руками, издавали звуки, похожие на птичье чириканье, но никто из них не произнес ни единого слова – за исключением все того же «хайл», – которое было бы понятно Тиму. И все же мальчик не сомневался: когда он говорит, его понимают.

Он насчитал как минимум шестнадцать болотных людей: все мужчины и все мутанты. Помимо зеленых растений, у них на коже росли и грибы, похожие на трутовники, которые Тим иногда находил на стволах древоцветов, когда таскал бревна на лесопильне. Свободные от растительности участки кожи были покрыты нарывами и гноящимися язвами. Тим почему-то не сомневался, что у болотных людей есть и женщины – немного, но есть, – но детей у них нет и не будет. Это вымирающее племя. Уже совсем скоро Фагонард заберет их, как дракониха из болота забрала жертвенный кусок кабаньей туши. Но это будет потом, а сейчас они все смотрели на Тима так, как сам Тим и остальные мальчишки, работавшие на лесопильне, смотрят на бригадира, когда последнее поручение выполнено, а новое еще не дано.