днём приходилось носить теплые плащи, и руки стыли, если приходилось долго находиться на улице. А уж во время полёта на мече, а именно так Линьсюань проделал путь от Линшаня до Шуанчжоу, к концу путешествия не спасал даже подбитый мехом варварский кафтан под плащом. В воздухе всегда было холоднее, чем на земле, и даже в безветренную погоду встречный поток при быстром полёте пронизывал до костей. Хорошо хоть погоды стояли солнечные — за весь прошедший месяц была всего пара дождливых дней.

А потому, оказавшись в городе на закате, Линьсюань первым делом спросил у прохожих на улице хороший постоялый двор, там сел поближе к очагу и с удовольствием умял миску горячего супа, запив вином. В снятую комнату по его просьбе принесли жаровню с запасом угля, достаточным, чтобы греть всю ночь. Раз уж можно ни в чём себе не отказывать, грех этим не пользоваться.

Найти следующим утром упомянутый холм Шуфу и развилку у него оказалось труднее, чем Линьсюань думал. Местность вокруг была холмистая, дорога разветвлялась несколько раз, и какая именно развилка нужна, угадать с первого раза не получилось. Прислужник сказал «через пару страж пути», но он-то явно имел в виду скорость не то пешего, не то конного передвижения, а полёт всегда быстрее. После первой развилки ничего похожего на персиковую рощу и поместье за ней Линьсюань не обнаружил, пришлось возвращаться и лететь дальше. После второй роща вроде бы была, а вот поместья не было. К счастью, встретившийся крестьянин на гружёной соломой телеге, в которую был запряжён флегматичного вида вол, подсказал, что Линьсюань, оказывается, промахнул дальше, чем надо: просто нужное ему ответвление от дороги малозаметно, так как там, кроме пресловутого поместья, больше жилья нет. А роща, которую Линьсюань сначала принял за искомую, оказалась не персиковой, а абрикосовой.

Словом, к воротам поместья Шэнов заклинатель прибыл уже хорошо заполдень. Ворота оказались распахнуты настежь, по широкому двору бродили утки и куры, незваного гостя бдительно облаяла крупная собака на цепи. На её лай выбежала молоденькая девчушка в простом платье из некрашеной ткани, окинула взглядом Линьсюаня, меч за его спиной и полураспущенные волосы, безошибочно маркировавшие заклинателя, округлила глаза, ойкнула и убежала обратно. Спустя минуту — Линьсюань как раз успел оглядеться — из большого дома торопливо вышел седеющий грузный мужчина в тусклого цвета шелках, видимо, сам господин Шэн.

— Господин бессмертный, какая радость, какое счастье… Что привело такого гостя в этот скромный дом?

— Я слышал, что у вас тут есть больная девочка — Шэн Бао…

— А, — улыбка хозяина стала напряжённой. — Господина бессмертного, должно быть, заманила моя бестолковая невестка? Стыдно признаваться, но она — отъявленная лгунья. Боюсь, господин бессмертный проделал такой путь напрасно.

— Но раз уж я всё равно уже здесь, я хочу посмотреть на девочку.

— Э… Конечно-конечно! Только моя внучка хворая, всегда такой была…

Не слушая бормотание господина Шэна, Линьсюань вошёл в дом. Внутри всё выглядело достаточно богато — тем слегка аляповатым богатством, какое частенько бывает у людей, разбогатевших быстро и внезапно. Хотя, надо отдать хозяевам должное, меру они всё-таки знали. Да, многовато всяких безделушек, выставленного напоказ фарфора и тканей, и мебели больше, чем в обычных домах — хотя какие дома считать обычными? До сих пор Линьсюань видел изнутри только орденские жилища, весенний дом Матушки Гу да парадный зал в доме градоправителя Гаотая. Ну и комнаты на постоялых дворах. По сравнению с ними жилище Шэнов выглядело более заставленным, однако друг на друге предметы всё-таки не громоздились. Стены не пестрели росписями, резьбы было в меру, и никакого золочения.

Посмотреть на знатного гостя сбежался весь дом от мала до велика. Слуги выглядывали из попадавшихся навстречу дверей и кланялись издалека. Семья хозяина собралась в большом зале. Господин Шэн начал обстоятельно представлять своих родных, начиная со старшего сына, и заканчивая живущим в доме мужем средней дочери. Всего, не считая крутившихся под ногами детей, набралось человек двенадцать. Когда наконец знакомство закончилось, хозяин попытался усадить Линьсюаня на почётное место и поднести ему вина или чая, но Линьсюань нетерпеливо потребовал, чтобы его провели к больному ребёнку. Третий из четверых сыновей старого Шэна тут же вызвался его проводить, не дав родителю раскрыть рта, за что заработал недовольный взгляд.

— Вы отец Бао-эр? — уточнил Линьсюань, когда они поднимались по узкой лестнице на второй этаж.

— Да, господин бессмертный. А её мать сейчас в отъезде, но вернётся со дня на день. Вы ведь… с ней встречались?

— Да. Она очень просила приехать.

Мужчина кивнул. На двери, к которой он подвёл Линьсюаня, висел деревянный оберег и сухой венок из отпугивающих зло трав. Когда дверь открылась, изнутри послышался детский кашель. Девочка лет трёх-четырёх, бледненькая и вялая на вид, лежала в постели, почти утонув в подушках. Заклинатель первым делом машинально тронул ей лоб — у ребёнка явно был жар.

— Всё хорошо, А-Бао, — ласково сказал отец приоткрывшей глаза дочке. — Это господин бессмертный пришёл к тебе, он тебе поможет.

Шэн Бао никак не отреагировала, похоже, ей было всё равно. Линьсюань откинул одеяло, взялся за тонкую ручку и нащупал пульс.

— Она и раньше болела, — извиняющимся голосом сказал третий молодой господин Шэн. — Как похолодает, или под сквознячок попадёт, так какая-нибудь хворь привязывалась. Мы уж её берегли… А теперь уже три месяца не встаёт. Её мать сама не своя. Других-то детей у нас пока нет…

Линьсюань молчал, напряжённо вслушиваясь в биение крови и ци в маленьком теле. Да, девочка действительно болела — простуда, грозящая осложнениями, если как следует не залечить. Но одновременно чувствовалась и общая слабость, недостаток сил и энергии, которой не должно быть у живущего в более-менее благополучных условиях ребёнка. Заболевание тяжёлое, но явно не хроническое, чтобы так опустошить меридианы. Даже наоборот, скорее Шэн Бао потому и болеет, что ослабленный организм цепляет одну заразу за другой.

— Эта болезненность у неё с рождения?

— Ну… В первый год была как все дети — сыпь случалась, несварение, жар, когда зубки резались… Простудилась однажды… Но ничего особенного. А потом началось.

Линьсюань поморщился, убрал руку и поправил одеяло, сожалея, что он не лекарь, и потому не может точно назвать причину слабости. Вот Шэ Ванъюэ на его месте сразу бы определила, оттого ли это, что из ребёнка высасывают жизнь, или тут что-то иное.

— Госпожа Шэн говорила, что у неё постоянно что-то случается — то обжигается, то порежется, то вещи портятся. Что было в последний раз?

— Эм… — задумался муж. — Да