– История ещё не окончена. В конце вы получите свои зеркала обратно. – Цирцея вздохнула: – До свидания, матушки. – И зеркала почернели.

– Наша дочь предала нас. Она переметнулась к феям. Она повернулась к нам спиной! Как она смеет выдвигать нам условия? Пытается командовать нами! Мы создали её! Она жива, потому что мы вытащили её из бездны. Мы отдали ей лучшие части себя, и вот как она отплатила нам? – Люсинда пришла в ярость.

– Я ничего не понимаю! Мы ведь пытались помочь принцессе, – сказала Руби.

– А Цирцее всё равно! Теперь она подружка фей. Она больше не с нами. Она для нас мертва. Наш враг.

– Нет, Люсинда! Ты же не это имеешь в виду!

– Она думает, что мы уничтожаем всё, к чему прикасаемся? Она думает, что мы ходячий кошмар? Она же ничего не видела!

– Люсинда, нет! Мы не можем причинить вред Цирцее!

– Мы не станем причинять ей вред, моя дорогая. Ведь причинить ей боль – это всё равно что причинить боль самим себе, – сказала Люсинда, повторяя старые, как мир, слова, сказанные многими ведьмами, жившими до них.

– И что же ты собираешься делать?

– Мы уничтожим всё, что ей дорого. Заберём у неё тех, кто забивает ей голову ложью о нас. Тех, кто сам хочет забрать её у нас.

– Разве это не заставит её ненавидеть нас ещё больше?

– Нет, это только приблизит её к нам. Мы снова будем вместе с Цирцеей.

Стоя на берегу, Готель ощущала ужасный холод. Что-то было не так. Её охватило ужасное чувство одиночества. Она не чувствовала себя такой одинокой с тех пор, как её сёстры умерли много жизней назад. Она решилась позвать злых сестёр, чтобы посмотреть, не прячутся ли они всё ещё в зеркалах, но что-то подсказывало ей, что их там нет. Готель не нужно было звать их понапрасну. Сёстры ушли, она это чувствовала.

«Они действительно ушли, они оставили меня в покое».

Она снова услышала слова матери, эхом раздавшиеся в её ушах: «Тебе суждено быть одной».

Готель вздохнула. Она ждала, когда негодяи сделают свое дело, ждала, когда Рапунцель будет нуждаться в ней, ждала, когда придёт время спасти её от ужасных людей и от молодого человека, который использовал и предал её. Готель устроила грандиозный спектакль. И всё это ради Рапунцель. Она была уверена, что эта уловка вернёт её Цветочек обратно, туда, где ей самое место.

«Чёрт! Я забыла сонное зелье! Неважно». Готель решила, что напоит Рапунцель сонным зельем, когда она вернётся обратно в башню, а потом отвезёт её домой. Ей не нужны были Люсинда, Руби и Марта. Ничто другое не имело значения, кроме Цветочка. Только Цветочек и её сёстры. Её настоящие сёстры. Она недолго будет одна.

«Мы скоро воссоединимся, сёстры».

Наконец-то пришло время. Пришло время для представления всей её жизни. Самое время устроить переполох. Готель должна сыграть роль спасительницы, любящей матери, которая якобы защитила свою дорогую милую дочь от мерзких воров, играющих с её чувствами.

Готель крикнула из темноты:

– Рапунцель?

– Мама?

– О! Моя драгоценная девочка!

– Мама!

– С тобой всё в порядке? Ты ранена?

– Мама, как ты?..

– Я так волновалась за тебя, дорогая. Поэтому я последовала за тобой и увидела, как они напали на тебя... О боже, пойдём, пойдём, пока они не очнулись!

Рапунцель смотрела, как Юджин уплывает на своей лодке. Готель видела, что её Цветочек была убита горем. Девушка поверила, что Юджин предал её и что единственный человек в мире, который действительно любит её, – это её мать, ожидающая дочь с распростёртыми объятиями. Из глаз Рапунцель хлынули слёзы, и она заплакала в объятиях матери.

– Ты была права, мама. Ты была права во всём.

– Знаю, дорогая, знаю.

– А теперь умойся к ужину. Я приготовлю твой любимый суп из лесных орехов! – Рапунцель вернулась в свою башню, к матери. Убитая горем. Её мать вела себя так, словно это был самый обычный день. Но это было не так. Рапунцель мечтала, что у неё будет новая жизнь. Настоящая жизнь! Но она снова оказалась запертой в башне, чтобы никогда не покидать её, никогда не любить. Её мать была права: мир был ужасным местом.

– Я действительно пыталась, Рапунцель. Я пыталась предупредить тебя о том, что там происходит. Мир тёмен, эгоистичен и жесток. Если он находит хотя бы малейший луч солнца, то уничтожает его.

«Как и случилось с моими сёстрами», – подумала Готель.

Рапунцель разжала кулак. Она держала в руках один из пурпурных флажков с праздника. На нём было изображено золотое солнце, точно такое же, как на одежде короля и королевы на фреске. Точно такое же, как солнца на фресках, которые она нарисовала на потолке своей спальни. Куда бы она ни посмотрела, всюду были солнца, множество солнц.

И тут её осенило. Она еле удержалась на ногах и опрокинула свой туалетный столик. В этот момент она всё поняла. В одну секунду всё обрело смысл.

Она и была той самой похищенной принцессой!

– Рапунцель? Рапунцель, в чём дело? Рапунцель, с тобой всё в порядке? – спросила Готель, поднимаясь по лестнице, чтобы посмотреть, что там за шум.

Рапунцель была ошарашена. Она стояла на лестничной площадке и просто смотрела на Готель, видя в ней ту мерзкую женщину, какой она и была.

– Я похищенная принцесса.

– Пожалуйста, говори громче, Рапунцель. Ты же знаешь, как я ненавижу, когда ты бормочешь себе под нос.

– Я и есть похищенная принцесса. Не так ли? – Рапунцель бросила на Готель гневный взгляд и продолжила: – Я достаточно громко сказала, мама? Если мне вообще следует тебя так называть.

– О, Рапунцель, ты вообще себя слышишь? Почему ты задаёшь такой нелепый вопрос?

– Это была ты! Это всегда была ты.

– Всё, что я делала, было только для того, чтобы защитить тебя, мой Цветок.

Рапунцель оттолкнула Готель и побежала мимо неё вниз по лестнице.

– Рапунцель!

– Я всю свою жизнь пряталась от людей, которые будто бы могли бы использовать меня в своих целях, – заговорила Рапунцель, отходя от матери.

– Рапунцель! – позвала Готель, следуя за ней.

– Хотя всё это время я должна была прятаться от тебя!

Готель не могла поверить, что Рапунцель гак рассердилась.

– Куда же ты пойдёшь? К нему? Его нет рядом с тобой! Он тебя бросил! – выкрикнула Готель, отчаянно желая сохранить своё главное сокровище.

– Что ты с ним сделала?