– Да, по большому счету, Михайловский сам был виноват в том, что случилось, – ответил Гуров. – Наркотики, долги… А потом эта мысль решить все свои проблемы разом. Вот только логики воров в законе он не учел. Этот контингент никогда не упускает возможности извлечь выгоду для себя лично.

– Я думаю сейчас о другом. – Ткаченко поближе придвинул к себе пепельницу. – Если бы я платил ему больше… В принципе Виктор был неплохим парнем.

– Не мучайтесь этим вопросом, Николай Алексеевич, – посоветовал полковник. – Каждый человек сам выбирает себе судьбу.

– Наверное, вы правы. Но…

Договорить Ткаченко не успел: неожиданно зазвонил лежащий по правую руку от него телефон. Он взял трубку.

– Алло! Да, Антон! Секунду… – Ткаченко прикрыл микрофон рукой и поднялся из-за столика. – Извините меня. Надо поговорить. Это насчет завтрашних гонок.

Он отошел в сторону и продолжил разговор с невидимым собеседником.

– Верницкий звонит, – буркнул Крячко. – Готов поспорить. Может, пойдем, Лева? Какого черта мы вообще приперлись на эту встречу?

– Я и сам не знаю. Орлов попросил. Сказал, человек хочет встретиться, поблагодарить…

– А тебе его благодарность нужна?

– Нет.

– И мне нет. – Крячко поднялся на ноги. – Пошли, Лева. У меня есть отличное предложение. Пиво и футбол.

– А тебе уже можно пиво? Шесть часов прошло?

– Почему шесть? – не понял Крячко. – После удаленного зуба два часа ни есть, ни пить нельзя.

Гуров отрицательно покачал головой.

– Тебе шесть, Стас. Плохая нервная система. Сделаешь глоток – и в обморок.

– Смешно. – Крячко похлопал напарника по плечу. – Тебе бы комиком работать надо. Так ты идешь, Лева?

Гуров колебался еще несколько секунд, глядя на стоящего к ним спиной Ткаченко, а затем решился.

– Иду.

И сыщики вышли из кафе.