– Ладно, чего ты пристал? Мне, собственно, тоже по хрену! – Ивана стала раздражать эта тема. – Да черт с ним, с этим Рябыкиным!

– Вань, ты чего завелся? Я что, обидел тебя? Надо же было о чем-то трындеть. Не хочешь, не говори о Рябыкине.

Михайловский пересел на свое место, демонстративно сделал скучающее лицо и отвернулся. Иван заерзал на стуле. Теперь ему безумно хотелось рассказать все, что он знает о Рябыкине.

– В общем, это не простой человек, – начал он неуверенно и шепотом, как будто сообщал великую государственную тайну. – Он вор в законе.

Ивану показалось, что на Михайловского его слова не произвели никакого впечатления. Заведенный безразличием Михайловского, он уже не мог остановиться. Его красноречие полилось рекой.

– В общем, два месяца назад я ездил в Мюнхен… Там проходила выставка эксклюзивных автомобилей. Ну, сделанных на заказ всяким звездам. И на этой выставке, ты не поверишь, встречаю Лешку Бавырина… Ну, физика с нашего потока! Леха жирный стал. Ты б его увидел – не узнал бы. – Иван надул щеки и обозначил огромные размеры живота, изображая Леху. Увидев, что Михайловский проявляет интерес, он воодушевленно продолжил: – Да я его и сам не узнал. Это он меня окликнул. Ну, слово за слово… Пошли выпить за встречу. – Иван закатил глаза, с силой выдохнул воздух и расхохотался. – Ну и нажрались же мы с ним тогда! Мы за сутки весь Мюнхен облазили. Деньги он тратил, не считая. Рассказал, что на Рябыкина работает и рядом с ним высокое положение занимает. В Мюнхен он Бавырина, типа, в командировку послал, чтоб тот машины посмотрел, видео снял и ему в Москву привез. Ну, в общем, расстались мы с Лехой на следующий день, и забыл я об этой встрече. А неделю назад Джелкумян звонит и «Кадиллаком» с салоном из ореха интересуется. Не слышал ли я, не могу ли узнать, была ли эта машина на выставке. Я, конечно, поломался. Мол, информацию сложно добыть. А потом сдуру и ляпнул: «Не для господина ли Рябыкина вы, Армен Артурович, машину подыскиваете?» Сам не пойму, почему так сказал. Но тогда мне было приятно. Я даже какую-то гордость испытал. Вроде и я что-то знаю, что-то значу…

К концу монолога Иван как-то раскис. Жалкий и потерянный, он грустно улыбнулся и опустил глаза.

– Виктор! Надо отметить!

Михайловский обернулся на голос Маурицио. Поддерживаемая с двух сторон под локти итальянцами, с подносом в руках на него надвигалась неимоверных размеров женщина. На ней была белая, не очень свежая кофта с расстегнутым воротом, так что ее мощная грудь выпирала наружу, грозясь выпасть окончательно. На комплименты итальянцев она отвечала громогласным хохотом, от которого сотрясался весь кабак. Маурицио, перекрывая ее смех, в очередной раз прокричал:

– Виктор! Такая радость!..

* * *

– Виктор! Такая радость снова видеть тебя на украинской земле! – не вставая со стула, приветствовал Михайловского таможенник, дебелый молодец в чине майора. – Ну? Как тебе мой новый кабинет?

Он обхватил огромными ручищами стол, отделанный бордовым сукном, и вопрошающе уставился на Михайловского.

– Да-а! По всему видно, уважает тебя начальство, Степан. – Рассматривая помещение, Михайловский протянул таможеннику папку с документами. – Кабинет новый, ремонт шикарный, да и стол не дешевый.

– Да ты присаживайся, Витек. Чего стоишь, как не родной? – Указывая на стул, таможенник убрал в стол пачку долларов, которую нашел в бумагах Михайловского, и вернул ему папку.

– Я смотрю, ты еще крупней стал. Поделись секретом, чем тебя жена кормит? – улыбаясь, спросил Михайловский и сел напротив.

– Дело не в жениной кормежке, Витек. – Таможенник рассмеялся, поглаживая себя по круглому животу. – Дело в земле. Что у вас, у москалей, за земля? Чугун, ничего не родит. Жрете сплошную химию. А в Украине весной семечку бросил, к осени дерево вырастет и урожай даст. Так что распихивать некуда будет. Да что дерево? Наша земля такая жирная, что ее саму на хлеб можно намазывать. – Довольный удачным сравнением, он снова рассмеялся.

– Что ж, возьму с собой пару пакетов земли. Буду по утрам бутерброды с ней делать. Глядишь, тоже в весе прибавлю. Хочу быть таким же солидным, как ты. – Повторяя жест таможенника, Михайловский провел ладонью по своему плоскому животу.

– Люблю я тебя, Витек, за то, что можешь ты человека разговором порадовать. Вот сейчас ничего особенного вроде не сказал, а мне приятно. – Таможенник полез в стол, достал полбутылки коньяка, стограммовый стакан и крупно нарезанную копченую колбасу. – Да, Витек, соскучился я по нашим разговорам. Выпить тебе не предлагаю. Сам знаешь, украинская полиция строгая. – Степан налил себе немного коньяка, выпил и закусил колбасой. – А колбаска-то ничего, украинская. Попробуй, Витек, – снова рассмеялся таможенник и пододвинул поближе к Михайловскому тарелку. – Сто лет с тобой не виделись. Я уж думал, ты вообще из бизнеса вышел. Ты где пропадал-то?

– Да я снова гонками занялся. Перегонять эту машину Джелкумян меня неделю уговаривал. – Михайловский взял кусок колбасы и, жуя, как бы невзначай поинтересовался: – А что, часто через вас его машины проходят?

– Дела у Армена Артуровича хорошо идут. В неделю минимум две машины пропускаем. – Николай перекрестился. – Дай бог, чтобы и дальше так шло. Он и сам зарабатывает, и с нами делится. Человек с понятиями. Стал больше через нас машин гнать, тут же таксу повысил. Мы даже заикнуться не успели. Только перегонщик обязательно человеком надежным должен быть. Без доверия в этом деле нельзя. Сам знаешь… Ну, за него! За Армена то бишь… Дай ему бог здоровья.

Степан налил полный стакан, вновь перекрестился и осушил его залпом.

– Дай бог, дай бог. – У Михайловского даже скулы свело от злости. Он вспомнил, как во время последней встречи унижал его Джелкумян, как издевался над ним и все равно не дал денег. – Ну, что ж, поехал я, Степан. Время – бабки.

Михайловский поднялся и направился к выходу.

– Бывай, Витек! – попрощался таможенник, не вставая и наливая себе очередную порцию коньяка. – Передай огромный привет Армену Артуровичу.

– Передам.

Выйдя из кабинета, Михайловский вдруг ощутил ненависть ко всему миру. Он знал, что каждый в этой жизни хочет урвать кусок побольше. Сейчас ему казалось, что всем это удается… Всем, кроме него. И Джелкумян, и Ткаченко, и итальяшки, и Иван, и Степан мелькали у него перед глазами радостные и довольные. Все они устроились. Даже Леша Бавырин, который в университете был зачуханным очкариком и в гости к нему ходил только потому, что он жил в центре и у него можно было вкусно пожрать, теперь поднялся и, по словам Ивана, был на хорошем счету у вора в законе Рябыкина. Михайловского мучил вопрос: почему жизнь обошла его стороной? Почему обделила? Он немного успокоился, только когда сел за руль и завел мотор. Виктор ехал на бешеной скорости практически без остановок. В семь утра он уже был недалеко от Москвы. Увидев знак с нарисованным домиком, цифрой пятьсот и буквой «М», он остановил машину и закурил. В этом кемпинге около двух месяцев назад, когда он так же гнал машину для Джелкумяна, Михайловский провел приятную ночь со здешней управляющей Галиной, женщиной немолодой, но очень обаятельной. До встречи с Джелкумяном времени было предостаточно. Михайловский решил навестить знакомую.