Об-Никсилис взглянул на новоприбывшего с явным подозрением.

– Что привело тебя сюда?

– Я получил от… от Златогривого весть, что Болас идет на Равнику. И отправился на Амонхет, надеясь найти здесь то, что могло бы помочь одержать победу над его бывшим Богом-Фараоном.

«К несчастью, Нам о существовании здесь чего-либо, способного поразить Никола Боласа, неизвестно».

– В эту минуту он разрушает другой мир, – прошептала Самут, умоляюще глядя на свое божество снизу вверх.

– Возможно, твое копье? – подсказал Сархан.

Хазорет подняла оружие, словно оценивая его возможности.

«Возможно. Хотя вряд ли: ведь оно им же и создано. Однако… Глядя в твою душу, мужественная Самут, Мы видим: ты собираешься вернуться в тот мир, что оказался в беде. Посему, если это оружие может хоть чем-то помочь, возьми же его с собой».

Дак изумленно уставился на копье в руке Хазорет. Оружие просто поражало своими размерами.

– Э-э… а мы унести-то его сможем?

Самут призадумалась.

– Может, если возьмемся все вчетвером…

Об-Никсилис захохотал.

– Вы что, всерьез думаете, будто я вернусь на Равнику? У меня, как и у Теззерета, своих планов хватает, а по собственной воле возвращаться туда, в Боласову мышеловку, где всякий встречный Вековечный может ухватить меня за хвост и лишить Искры, я не намерен.

Ни слова более не говоря, демон окутался пламенем и исчез.

Ах, как Даку захотелось его прикончить! И не в последнюю очередь потому, что демон, можно сказать, вырвал страницу из собственной книги вора. Не возвращаться на Равнику – это же был план Дака! Возможно, именно по этой причине Дак немедля решил туда вернуться. Да, согласно собственным же убеждениям, от совершенства он был далек. Он – не герой, он – вор. Но по сравнению с Боласом, Теззеретом и Об-Никсилисом он, Дак Фейден, выглядел… все равно, что Гидеон Джура, чтоб его разорвало! Нет уж, теперь он взятого под крыло мира точно не бросит!

«Ты лучше, чем о себе думаешь, Дак Фейден».

– Это вряд ли, – мысленно отвечал он богине.

«Можешь не сомневаться. Ступай же навстречу судьбе с благодарностью и благословениями Хазорет и всего Амонхета!»

Дак предпочел бы вместо «навстречу судьбе» услышать «ступай к победе», но… нищему да вору любой башмак впору.

– Пожалуй, втроем нам этого копья не поднять, – сказала Самут.

– Я займу место демона, – предложил Воль, шагнув к ней, но Карн покачал головой:

– Не в количестве дело. В прямом смысле тащить копье нам ни к чему. При своей массе и самоконтроле я сумею перенести копье из мира в мир один.

– И все же я пойду с вами, – сказал Воль.

«Благодарю тебя, Сархан Воль. И тебя, Карн».

В ответ оба склонили головы.

«А ты, Самут, чудеснейшая из всех Наших детищ… бейся на совесть и возвращайся к Нам. Ты нужна Амонхету».

– Я сделаю все, что смогу, Богиня-Уцелевшая.

«Твоих возможностей всегда было более чем достаточно».

С этим Хазорет преклонила колени и опустила копье на песок, к ногам Карна. Нет, поднять его голем даже не попытался. Вместо этого он осторожно склонился к копью, коснулся его ладонью, слегка вздрогнул и исчез – с раскатом грома, едва не лишившим Дака слуха до конца жизни.

За ним ушел Воль, за Волем последовала Самут… а вот Дак на миг задержался.

«Приятель, ведь ты можешь уйти, куда хочешь…»

Но Дак прогнал эту мыслишку прочь. Пусть это и противоречит здравому смыслу, он вернется на Равнику. Исполнившись решимости, Дак Фейден окутался облаком пурпурного дыма, и Хазорет – а с нею и весь Амонхет – остались далеко позади…

Устрашающего вида горгона в нелепом пиратском наряде вела остальных за собой, по туннелям владений Голгари – ее владений – и с мукой в душе сознавала, что позади следуют бывшие друзья, Рал с Кайей: один сыплет искрами, готовый изжарить ее заживо, другая ощетинилась кинжалами, в любой миг готовая проткнуть ее насквозь.

– Вздумаешь обернуться и посмотреть на меня, я колебаться не стану, – прошипел Рал ей в спину, и это, увы, было ожидаемо. А вот Кайя неожиданно сказала:

– Не знаю. Сейчас спрошу.

– О чем? – не оборачиваясь, прорычала Враска.

– Моя подруга Крыса хочет знать, почему ты вернулась. Она склонна верить тебе, потому что тебя считала подругой Гекара. С другой стороны, я некогда тоже склонна была тебе доверять…

Однако Враска проигнорировала и вопрос, и все их суждения. По крайней мере, попыталась…

«И вправду, почему? И зачем?»

Вернулась она, почувствовав, что зов Маяка смолк. Может быть, просто из любопытства: что, дескать, это могло означать? Нет. Вернулась она, чтобы биться за свой народ. За Голгари.

«Ну, а если это закончится гибелью в лапах Боласа или от рук “друзей” – что ж, быть по сему».

Но в эту минуту она была полна решимости помочь.

Вернувшись и обнаружив перед подданными, у собственного трона, Кайю с Ралом, Враска была сильно задета за живое. Вот почему она постаралась сделать вид, будто их появление ей безразлично. Игнорируя возмущение бывших друзей и даже расспросы, царица Голгари потребовала немедля изложить ей обстановку.

Краул Аздомас, предводитель все еще (как это ни удивительно) верной ей крунстражи, или же царской гвардии, доложил, что многие Голгари, Безвратные и мирные члены других гильдий застряли в различных уголках города, отданные на милость драконовым Вековечным.

– Союзники бывшего Воплощения Договора пытаются оградить мирных граждан от опасности, моя царица.

– «Бывшего»?

– Да, моя царица. Белерен в городе, но власти Воплощения Договора лишился.

Вот так-то Враска и узнала, что Джейс вернулся на Равнику.

«Ну, разумеется, вернулся. Именно сейчас. Слишком поздно, чтобы спасти мою душу. Если предположить, что у меня хоть когда-нибудь имелась душа, достойная спасения».

Выслушав Аздомаса, Враска объявила, что знает способ помочь, и изложила свой план. Рал отказался от ее предложения наотрез. И Кайя тоже было отказалась… но в следующую же минуту на глазах у всех затеяла какой-то безумный спор с самой собой. В конце концов, помощь Враски она приняла и не без труда заставила Рала с ней согласиться.

И вот теперь Рал, Кайя, мальчишка по имени Тейо, Аздомас и Сторрев шагали вдоль подземных водотоков, по канализационным туннелям, на выручку попавшим в беду.

Под массивной железной решеткой сливного люка Враска остановилась и подняла руку, подавая знак остальным. Назад она не оглядывалась, помня, что всякий, пусть даже самый безобидный ее взгляд может повлечь за собой упреждающий удар Зарека.