Не думаю, чтобы когда-либо в жизни я была особо подвержена иллюзиям. Когда умеешь читать мысли, у тебя не остается сомнений, насколько плохими бывают лучшие из лучших.

Но такого я точно не предвидела.

К моему ужасу, у меня из глаз хлынули слезы. Я полезла в сумочку, вытащила салфетку и вытерла щеки на глазах у всех вампиров. На лице Нефритового Цветка впервые появилось выражение, которое я могла назвать. Презрение.

— У тебя болит рана? — спросила королева, показывая на мою руку.

Вряд ли ей действительно это было интересно: наверное, она столько времени себя дрессировала на обычную человеческую реакцию, что это стало рефлексом.

— Сердце у меня болит, — сказала я и пожалела, что не откусила себе язык.

— А, — поняла она и спросила: — Билл?

— Да, — ответила я, сглотнув слюну и изо всех сил постаравшись прекратить выражение эмоций.

— Я горевала по Хедли, — вдруг заявила она.

— Хорошо, что у нее оказался кто-то близкий. — Через секунду я добавила: — Только я была бы рада узнать о ее смерти раньше, чем узнала.

Более осторожно я выразиться не могла, но о смерти своей кузины я узнала лишь через несколько недель.

— Были причины, по которым я не могла раньше послать Каталиадиса, — ответила София-Анна.

Чистое лицо и ясные глаза были непроницаемы, как ледяная стена, но у меня создалось впечатление, будто эта тема ей неприятна. Я посмотрела на королеву, ища какой-нибудь намек, и она чуть повела глазами в сторону Нефритового Цветка, сидевшей от нее справа. Не очень понимаю, как у нее получалось сидеть так свободно с пристегнутым к спине длинным мечом, но я совершенно определенно чувствовала, что с этим же лишенным выражения лицом и пустыми глазами она слушает каждое слово.

Чтобы не рисковать, я решила на всякий случай вообще ничего не говорить, и остаток поездки прошел в молчании.

Расул не хотел заводить лимузин во двор, и я вспомнила, что Дианта тоже парковалась снаружи. Расул вышел придержать дверь для королевы, и первым вышел Андре, огляделся долгим взглядом, потом кивнул — опасности нет, королева может выйти. Расул стоял наготове, с винтовкой в руках, сканируя местность взглядом. И Андре был не менее бдителен.

Следом с заднего сиденья выскользнула Нефритовый Цветок, добавив к этим прожекторам свою пару глаз. Прикрывая королеву своими телами, они двинулись во двор. Следом с топором в руке вышел Зигеберт и подождал меня. Когда я встала рядом с ним на тротуаре, они с Вайбертом провели меня в открытые ворота, церемонясь куда меньше, чем прочие телохранители — с королевой.

Я уже видела королеву у себя дома, без охраны, если не считать Каталиадиса. Видела королеву у нее в кабинете под охраной только одного бойца. Наверное, до сих пор я не понимала, как важна безопасность для Софии-Анны, как опасна для нее власть. Интересно, от кого защищают ее все эти охранники? Кто хочет убить королеву Луизианы? Может быть, опасность угрожает всем правителям вампиров — а может быть, только Софии-Анне? Внезапно приглашение на осеннюю конференцию вампиров показалось мне куда более опасным, чем раньше.

Амелия стояла на круговой дорожке с тремя коллегами посреди освещенного двора. Кстати, никто из этих коллег не оказался каргой на метле. Один — совсем мальчишка — выглядел, как мормонский миссионер: черные брюки, белая рубашка, темный галстук, лакированные черные ботинки. А в центре круговой дорожки стоял велосипед, прислоненный к дереву. Может, этот мальчик и есть мормонский миссионер? На вид он вполне мог еще расти — так молодо он выглядел. Рядом с ним стояла высокая женщина лет под шестьдесят, но с телом, которое могло бы послужить рекламой тренажерам. Одежду ее составляли черная футболка, трикотажные брюки и босоножки, а в ушах болтались громадные кольца. Третья колдунья — примерно моего возраста, где-то в середине между двадцатью и тридцатью, мексиканка с круглыми щечками, красными губами и черными кудрями, невысокая, а изгибов у ее фигуры можно было насчитать больше, чем в букве S. Зигеберту она особенно понравилась (судя по оскалу), но она вампиров будто в упор не видела.

Амелию нашествие вампиров, быть может, и напугало, но она отлично справилась с ритуалом представления. Очевидно, королева уже назвалась раньше, чем я подошла.

— Ваше величество, — говорила Амелия, — это мои коллеги. — Она обвела их рукой, будто показывая автомобиль в телевизионной студии. — Боб Джессап, Пэтси Селлерс и Теренция Родригес — мы ее называем Терри.

Колдуны переглянулись, потом коротко кивнули в ответ на представление. Трудно было сказать, как восприняла королева этот недостаток почтительности — лицо ее осталось глянцево-гладким, — но она кивнула в ответ, и атмосфера осталась вполне терпимой.

— Мы как раз готовились провести реконструкцию, — продолжала Амелия. Говорила она уверенно, но я заметила, что руки у нее дрожат. И в мыслях у нее далеко не было той уверенности, что слышалась в голосе. Она снова гоняла в голове все подготовительные этапы, лихорадочно инвентаризуя все магическое барахло, тревожно оценивая своих компаньонов, успокаивая себя, что они вполне способны выполнить ритуал, и так далее. Амелия — перфекционистка, — запоздало поняла я.

Интересно, где сейчас Клодина. Может быть, увидела приближающихся вампиров и благоразумно спряталась в норку поглубже?

Пока я искала ее глазами, сердечная боль, которую я все время запихивала внутрь, вдруг охватила меня. Как бывало после смерти бабушки, когда я за каким-нибудь очень привычным занятием, вроде чистки зубов, вдруг ощущала, как накатывает на меня чернота. Не сразу смогла я овладеть собой и вернуться к реальности.

Это еще будет случаться какое-то время. Надо просто стиснуть зубы и перетерпеть.

Я заставила себя посмотреть на тех, кто был вокруг. Колдун и колдуньи заняли свои места. Боб уселся на пластиковый уличный стул, и я с пробуждающимся интересом увидела, как он вытащил какой-то порошок в герметичном пакетике размером с бутербродницу, а из нагрудного кармана извлек коробок спичек. Амелия устроилась наверху лестницы, ведущей в квартиру, Терри — на середине ее, а высокая старшая колдунья, Пэтси, уже стояла на галерее, глядя на нас.

— Если вы все хотите смотреть, здесь, пожалуй, будет лучше всего, — пригласила Амелия королеву и меня подняться по лестнице.

Охранники сгрудились в воротах, чтобы быть от магии как можно дальше, и даже Нефритовый Цветок вроде бы с уважением отнеслась к силе, которой сейчас предстояло вступить в действие, если не к людям, ее призывающим.

Естественно, Андре сопроводил королеву вверх по лестнице, но мне показалось, что плечи его несколько ссутулились, а энтузиазм приугас.

Мне приятно было отвлечься на что-то новое, а не пережевывать свои несчастья, и я с интересом стала слушать, что говорит Амелия. У нее был такой вид, будто ее ждут на пляже — в пляжный волейбол играть, а приходится вот описывать нам магическое заклятье, которое она собирается совершить.