Как я упоминала, Старший почти во всем превосходил Эйкере: он был выше, сильнее, умел слагать грамотные письма и куда проворнее выбирался из всяческих передряг (в кои и попадал, признаться, гораздо чаще). Но он не был настолько живучим: раны на Могире заживали тяжелее, подолгу исходили гноем, и для человека его сорта в этом можно было узреть фатальность.

Не прошло и недели, как Эйкере Скольра мог снова сидеть и связно говорить, не теряя при этом сознание. И тогда Старший вызвал его на разговор. На время Могиру следовало отринуть родственные связи и устроить Эйкере примерно такое же испытание, что и в пыточной Ройема… правда, теперь на благо «Освобождения».

– О чем они говорили, – осторожно начал Могир, – там, на допросе?

Старший Скольра все же не мог простить себе того, что брата его избили до полусмерти. Поэтому он старался отводить глаза, лишь бы не видеть бинты и синяки Эйкере. Младший, в свою очередь, отвечал мужественно и безотрывно смотрел на Могира.

– Они искали виновного, – в голове Эйкере все еще кружилось, и контуры предметов танцевали в разнузданной вольте. – И они были намерены его найти.

– Не менее чем мы намерены защищать своих.

– Но вы можете оказаться беззащитными перед их напором.

– Еще чего! Если мы станем убирать советников по одному, победа у нас в кармане. Властью обладают они все, бесспорно. Но в одиночку и без ведома императора они способны учинить мало. Существует распределение власти, и, убивая советников, мы ослабим ее звенья. Понимаешь, брат? Эти люди сейчас в разладе друг с другом, а без них император и вовсе будет карточным королем – таким же бумажным и тонким. Поэтому нам так важно знать каждое их слово.

Близнец нашел идею Старшего великолепной. Однако логически выстроенные мысли еще вызывали у его расслабленного ума отторжение, а оно отдавало острой болью в подкорке.

Эйкере уже подташнивало, но при этом он смог вновь собрать свои силы. И пусть и медленно, но он передал слово в слово каждую фразу, вспомнил каждую деталь произошедшего в пыточной. Он описал манеру речи, повадки и отличительные черты присутствовавших – особенно Советника Тайных дел Ройема Исангара. Так Старший догадался, что от пыток Эйкере Одельтер более проиграл, чем заимел: ведь брат его проявил себя неплохим шпионом.

Могир выслушал рассказ Эйкере до конца и немного помедлил, думая о том, рассказывать ли вести со своей стороны. Но откровенность на откровенность – честный обмен, и потому он решился. Старший вынул из кармана сложенный конверт и разгладил его в руках.

– Что там у тебя? – слабым голосом спросил Эйкере; после предпринятого усилия слабость еще крепче вросла в его тело.

– Мы получили письмо с предложением, – ответил Могир. – Я еще не дал ответа – ведь я совсем не знаю ни этих людей, ни их мотивов. После случившегося я слишком боюсь принять неверное решение. Они отпустили мне две недели на размышление, и срок уже скатился с половины.

– Дай почитать! – Правая рука избитого Скольры, та, на которой было меньше бинтов, приподнялась и потянулась за письмом.

– Тут пара строчек, – соврал Могир. – Не напрягай зрение.

Кстати сказать, оба глаза Эйкере были теперь открыты; но тот, который несколько дней прятался за отеком, наполнила такая краснота, словно в него напустили крови из медицинского шприца.

– Это наверняка ловушка, – мягко сказал Скольра-младший, когда Могир поведал ему о сути предложения. – Сам знаешь, насколько ты для них интересен. Особенно сейчас.

Старший грустно усмехнулся.

Он понимал, что полностью Эйкере восстановится только через год; а до этого святой обязанностью его, Могира, будет уберечь младшего от любой напасти. И может, когда-нибудь, десятилетия спустя, он сможет возместить хотя бы часть того неоплатного долга, который лежал на нем перед бесконечно мужественным братом.

– От простого разговора не убудет… – заупрямился Старший.

– Тогда направь людей, чтобы поговорить с ними.

– Нет, я поеду сам. Лишь в личном разговоре я смогу понять, чего стоит этот человек и чего стоят те, чьи интересы он представляет. Ты же знаешь, я не смогу доверить слишком важное дело тому, кто не является мной.

В последнем Эйкере был так же щепетилен, как и его брат; потому он и дал согласие на поездку – хотя Старший отправился бы в любом случае.

Могир Скольра отбыл уже на следующий день. Взяв с собой самых верных соратников, он сел на лошадь и скакал так быстро, как мог. Путь их длился пять часов, а место встречи находилось в достаточном удалении и от столицы, и от провинции Эон – эпицентра последних событий.

В условленном месте навстречу к ним вышла маленькая женщина, – и люди Скольры восторженно переглянулись: у той были ярко-оранжевые глаза! Без лишних приветствий и церемоний незнакомка объявила, что будет вести разговор с Могиром лишь один на один. Старший согласился и, оставив других партийцев снаружи, прошел за женщиной в неприметное здание и занял в переговорной комнате одно из кресел. Он был готов поклясться, что импровизированной переговорной стал ее съемный дом.

Собеседница Могира не стеснялась собственного облика, а стало быть, чувствовала себя в полной безопасности. Она не скрывала даже своей личности и уже через пару минут спокойно назвала свои имя и должность: атташе островов Тари Ашш по науке и культуре Саир Таш'Ахес.

Нужно ли ей вообще было прятаться? Вряд ли Могир, за голову которого в Одельтере была назначена баснословная сумма, мог сдать эту женщину властям. Но ему было весьма любопытно, откуда Ядовитые люди знают о его местонахождении и уж тем более откуда им известно его настоящее имя. И Старший не отказал себе в удовольствии спросить.

– Никакого коварства, только расчет! Ибо Сетш и есть отец науки, – с улыбкой ответила Таш'Ахес. – Да, нам часто недостает коварства, но хватает… уж простите… мозгов, чтобы просчитать ваше местоположение. А когда известно, где у вас рассадники и обиталища и где вас можно встретить средь белого дня, имя редко остается загадкой.

Пусть слова и казались резки, но Саир говорила с удивительной добротой. Скольра рассмеялся.

Позади женщины стоял огромный стеклянный аквариум, внутри которого бегали мелкие разноцветные ящерки. Когда на душе у княгини становилось неспокойно, она ловила одну и сажала к себе на руку. Ящерка лениво щурилась, высовывала изредка тонкий раздвоенный язык и не спешила убегать – в общем, выглядела весьма забавно. Все жители аквариума были пойманы когда-то на островах Тари Ашш и переправлены специальным рейсом в Одельтер. Теперь они жили в неволе, и здесь им больше всего нравилось выползти на корягу и греться – под лампой накаливания, которую княгиня достала специально для террариума. Яркий и теплый свет обманывал пресмыкающихся, выдавая зиму за лето, и Саир украдкой вздыхала, что сама не может так обмануться. Ведь она тоже ненавидела зиму и скучала по мягкому лету Ашш-Сетесс.