Уши заложило и последнее, что я увидел, прежде чем погрузиться во тьму – острая лисья морда в камышах.

Солнце неторопливо поднималось над землёй. Утренние лучи били сбоку, заставляя щурить глаза, иначе от яркого света прямо перед носом появлялись бесформенные рыжие пятна. Можно, конечно, прикрыть лицо ладонью, но я ехал верхом и обе руки были заняты поводьями.

Смирная тонконогая лошадка послушно приминала копытами невысокую и мокрую от росы траву, а я напряжённо всматривался в этот зелёный ковёр, опасаясь угодить в какую-нибудь канаву или ямку. Проклятое солнце немилосердно слепило, но рисковать, управляясь одной рукой, было нельзя – наездник из меня тот ещё.

Покачиваясь в седле в такт неторопливым шагам моей молчаливой спутницы, я смотрел на видневшиеся вдалеке постройки. Некоторые из них, совсем небольшие, приткнулись к справному двухэтажному дому с резным крыльцом, а часть находилась чуть поодаль от него. За невысокой – по грудь – оградкой, томились в заточении белобокие куры и звонкоголосый крупный петух. Разумеется, разглядеть птиц с такого расстояния не представлялось возможным, но я точно знал, что они там есть – за остаток вчерашнего дня успел вдоволь наслушаться их кудахтанья.

Я наблюдал за обиталищем Губы и его семейства, тайно покинутым мной сегодня перед самым рассветом. Покинутым затем, чтобы вновь вернуться туда, но уже совсем в другой роли…

Вчера, узнав об оставленной господином Гленом кольчуге, у меня сразу появилась идея выдать себя за интерфектора. Причём не только для того, чтобы обмануть младших беллаторов и помочь Губе с его запертым в дровянике братом. Нет, думаю, я достаточно времени провёл рядом с настоящим борцом с нечистью и смогу достоверно сыграть эту роль даже перед самим Мунро.

Конечно, можно было прийти к нему в собственном обличье, но одно дело – бывший писарь, который зачем-то пытается доказать невиновность пленённых людей, и абсолютно другое – интерфектор, пусть и совсем юный.

По задумке, одна эта ложь легко позволит заручиться поддержкой Губы – не думаю, что люди Мунро ослушаются меня, если я попрошу их отойти подальше от дровяника. Да и разделавшись с монстром, в наличии которого я совершенно не сомневался, мне удастся завоевать уважение и явиться к их господину в качестве человека, показавшего себя в деле!

Наверное, этот во многом авантюрный план возник в моей голове из-за прочитанных в юности романов, где герои постоянно обманывали неприятеля, выдавая себя за тех, кем не являлись. В одном, рыцарь, почтивший своим визитом замужнюю даму, нарядился в медвежью шкуру, чтобы спрятаться от не вовремя вернувшегося супруга. В другом, дабы извести соседей, хитрый мельник вымазал лицо мукой, прикинувшись упырём. А в третьем, рассказывалась история последнего короля нашего оаза, который убежал от бунтовщиков, переодевшись в женское платье.

Правда, все трое закончили не самым лучшим образом – рыцаря порвали собаки, обезумевшие от медвежьего запаха; мельника угробил молодой интерфектор, оказавшийся поблизости; короля же, который с непривычки запутался в полах длинного платья, поймали охотники за головами с востока и отправили в какой-то бордель.

Припомнив эти поучительные истории, я понял, что стоит как следует всё продумать, дабы не оказаться в неприглядном положении. Хотя прикинуться интерфектором, наверное, проще, чем женщиной…

Никаких специальных бумаг мне не требовалось, поскольку их не было и у самих интерфекторов – они удостоверяли собственную личность готовностью сражаться с порождениями зла и тем снаряжением, которым располагали.

Клинок подделать нельзя, а самозванцу, завладевшему настоящим, проще и гораздо выгоднее продать его при первой возможности, чем выдавать себя за борца с нечистью. Поэтому если безумцы, рисковавшие так поступать, и появлялись, то случалось подобное чрезвычайно редко, а следовательно, в документах попросту не было необходимости.

Однако это вовсе не означало, что не стоит опасаться разоблачения – если у людей беллатора Мунро возникнут какие-то сомнения, они могут схватить меня и доставить к своему господину не как победителя тёмных тварей, а как неизвестного проходимца. Учитывая обстоятельства, не думаю, что в этом случае мне удастся помочь друзьям.

И значит, нельзя вызвать подозрения ни действиями, ни внешним видом. Клинок и кольчуга – это, конечно, хорошо, но кое-чего всё же не хватало – у меня не было коня.

– Так ить соврёшь, что мертвяки его пожрали, – сказал мне вчера Губа, когда я озвучил проблему.

– Настоящий интерфектор в таком случае отправился бы за новым, – возразил я. – А не бродил по округе в поисках порождений зла.

– Так ить, может, у тебя его только-только прибили… Придёшь и спросишь у меня: «Так, мол, и так, продай коня?», а я скажу, что коня нет, а вот в дровянике паренёк сидит и как-то странно себя ведёт… Тут ты беллаторов прогонишь, мы на брата моего глянем, и коли всё плохо с ним, то придётся его упокоить.

В словах Губы было здравое зерно, но я всё же покачал головой.

– Нет, так не пойдёт. В этом случае лошадиная туша должна быть где-то неподалёку, и люди Мунро могут захотеть посмотреть на неё.

– Так ить зачем им это?

– Не знаю, – в романах, прочитанных мной, герои тоже всегда прокалывались на мелочах, и я не хотел уподобиться им. – Но неужели нельзя где-нибудь купить коня?

Денег у меня не было, но для расчётов вполне мог сгодиться один из имеющихся болтов. Его наконечник из чёрного серебра стоил гораздо дороже, чем любая крестьянская лошадь.

– Так ить кто продаст-то? – Губа потёр лоб ладонью. – Не слышал, чтобы у кого-то лишняя скотина в хозяйстве появилась…

– А если только на время? – мне не хотелось отказываться от своего замысла. – Скажем, на несколько дней.

– У Ван-Прагов можно попробовать спросить, – негромко произнёс младший брат Губы. – У них точно есть свободные лошади.

– Откуда знаешь? – нахмурился хозяин дома. – Опять туда таскаешься?

– А чего мне ещё делать? – безо всякого почтения в голосе возразил паренёк. – Ждать, пока ты мне невесту найдёшь?

– От ить… Дед наш с воинской дорожки сошёл, а внучёк его обратно заскочить норовит!

Оказалось, что Ван-Праги – это старый беллаторский род, когда-то очень влиятельный, но в последние годы уступивший позиции роду Мунро. К этим самым Ван-Прагам и хотел прибиться младший брат Губы, недовольный своим подчинённым положением. Вряд ли, правда, там ему будет сильно лучше…

Вообще, с тех самых пор, как власть в оазе оказалась в руках городов, положение всех без исключения беллаторов ухудшилось – они утратили значительную часть своего могущества и, по сути, вновь превратились в защитников простых крестьян, которые содержали их, отдавая двенадцатую долю урожая. Грозная когда-то сила сражалась теперь по большей части с лихим людом, не желавшим жить по закону и сбивавшимся в шайки.