Терстон вспоминает, что после того, как Альбини свел альбом, Крист и Дейв позвали меня на студию. Они сыграли несколько песен с In Utero, и мы даже немного поджемовали втроем, ожидая, когда придет Курт. Он так и не пришел. Потом они поставили мне пару композиций. Некоторые из них даже на альбом не попали, например, Moist Vagina. Помню, я сказал им: «Это должна быть ваша первая песня, потому что она сумасшедшая. Если вы, ребята, собираетесь начинать реально безумно, то начинайте безумно. Это очень крутая песня». Курт ее на альбом не взял, но выпустил на обратной стороне сингла All Apologies. (Позже Sonic Youth записали кавер-версию этой песни для обратной стороны своего сингла Sunday, вышедшего в 1998 году.)

Курт показал кассеты с миксами мне, Джанет, Силве, Гершу и еще нескольким людям. Несмотря на энтузиазм, с которым Терстон относился к более жесткой стороне Nirvana, Курт по-прежнему думал о массовом зрителе и сказал, что первым синглом будет Heart-Shaped Box. Монтгомери говорит, что группа решила выпустить это еще тогда, когда впервые записала ее демоверсию, несколько месяцев тому назад.

Мне песни сразу понравились, но очень раздражало, что было плохо слышно голос Курта – важнейшую составляющую образа Nirvana. Пока я раздумывал, как ему это передать, позвонила Кортни и сказала, что Курт беспокоится, что альбом никому не понравился. Я поделился своими мыслями, и она ответила: «Скажите Курту!» Она спросила, ставил ли я новый альбом Кэти; я засмеялся и признался, что в машине дочь сказала мне: «Не хочу слушать новую Nirvana, хочу старую Nirvana!» Кортни снова повторила: «Скажите Курту!»

Я не собирался передавать ему мнение трехлетней девочки, но позвонил и заверил Курта, что песни великолепны, но вот сведение какое-то странное, и мне не понравилось, что плохо слышно его голос. Герш, похоже, сказал Курту примерно то же самое. Курт сказал мне, что Альбини сводил очень торопливо, делая по одной песне в час. (Обычно в то время, особенно если у группы не было проблем с бюджетом, в среднем сводили по одной-две песни в день.) Азеррад саркастически замечает: «Похоже, Курту очень нравились идеи малобюджетной философии, но не воплощение их на практике».

Кортни, которая знала, что для Курта то, как отнесется к альбому панк-сообщество, не менее важно, чем иметь радиохиты, попросила поговорить с ним еще и Терстона. Гитарист Sonic Youth подбодрил его: «У всех здесь свои интересы. Ребята, вы сейчас очень круты. Записали отличную пластинку. Просто оставайтесь сильными».

– Это был наш последний разговор, – печально вспоминает Терстон.

Примерно в то же время мне позвонил Дэвид Геффен и сказал, что Nirvana в прошлом году стала самой успешной группой лейбла, после чего добавил: «Как-то даже неловко говорить, что я до сих пор не встречался с Куртом лично». Курт беспокоился, что его ждет какое-то давление со стороны лейбла, но мне показалось, словно у Дэвида был друг, который хотел узнать, каков Курт на самом деле.

Я был уверен, что Дэвид Геффен ни за что не станет лично критиковать новый альбом. В 1983 году, когда Нил Янг после Trans, коммерчески неуспешного электронного альбома, записал рокабилли-пластинку, Геффен подал на Янга в суд за то, что он записывает альбомы, «нерепрезентативные» для стиля, который принес ему успех. После неприятных статей в прессе и напоминания, что контракт Янга дает ему творческий контроль, иск был отозван. Дэвид извинился, и Янг записал еще два альбома для Geffen Records.

Прошло десять лет. Дэвид был миллиардером и одним из самых уважаемых людей в индустрии развлечений. Ему меньше всего хотелось вступать в публичный спор с известным артистом, чтобы напомнить людям об одной из своих редких ошибок.

Я отвез Курта в дом Дэвида на пляже в Малибу, где мы пообедали и провели вместе очень приятный час; за это время Дэвид очаровал Курта откровенными рассказами о собственных взлетах и падениях за годы карьеры. О новом альбоме Nirvana не прозвучало ни слова. Когда мы уходили, Курт спросил Дэвида, слышал ли он, что кое-кто на лейбле считает, что альбом нужно изменить, и Дэвид категорично ответил:

– Не обращай внимания ни на что из того, что говорят остальные, просто записывай альбом, каким ты хочешь его видеть.

Несмотря на мои предыдущие заверения, что Курту не о чем беспокоиться, он испытал явное облегчение и во время поездки обратно в Голливуд весело сказал мне: «Он оказался совсем не таким, как я ожидал».

Вскоре после этого Курт решил пересвести Heart-Shaped Box и All Apologies, которые собирался выпустить вторым синглом. Я спросил, почему он не хочет пересвести весь альбом, и он ответил, что многие проблемы с уровнем голоса можно решить во время мастеринга. Я понял, что Курт пытается найти компромисс: не хочет полностью сжигать мосты с Альбини, но в то же время хочет, чтобы у него были хиты.

Пока Курт размышлял, Альбини дал интервью Грегу Коту из Chicago Tribune, которое вышло под заголовком «Рекорд-лейбл не слишком доволен новым материалом Nirvana». В статье от его имени говорилось, что «Геффен и менеджеры группы ненавидят альбом», а еще он заявил, что источник с лейбла сказал ему, что такой альбом «нельзя выпускать». Я не был рядом, когда Герш разговаривал с Куртом, а Герш после смерти Курта принял решение практически не говорить о Nirvana публично, но я не могу себе представить, чтобы он сказал что-нибудь вроде «нельзя выпускать» или тем более что «ненавидит» альбом. И уж конечно, ни Силва, ни Джанет, ни я не говорили Курту даже близко ничего подобного и не считали так. Силва, который редко общался с прессой, дал дипломатичную, но колкую цитату: «Если группа говорит, что альбом готов, значит, он готов. Но на данный момент у нас нет альбома Nirvana для релиза».

Несмотря на выходку Альбини, ситуация на самом деле не была сложной. Курт имел полный контроль над альбомом – не только в юридическом, но и в эмоциональном смысле. Право голоса было только у него, и он пришел к рациональному выводу. Джону Сэведжу он сказал так: «Стив очень хороший инженер звукозаписи, но, с моей точки зрения, сводит он ужасно. На всех записанных Альбини альбомах, которые я слышал, голос был слишком тихим». Песни были отличными. Записали их так, как хотел Курт. Сведение разочаровало всех, кому нравилось слышать, как Курт поет. Проблему решить было просто.

Мне в то время казалось, что Альбини просто цинично выдумал историю, демонизирующую Geffen, чтобы выставить себя пуристом, сражающимся с филистимлянами из шоу-бизнеса. Однако Джанет сказала, что Курт, скорее всего, сам сказал Альбини, что на него давит лейбл, «потому что не хотел подставлять себя под удар. Если он мог свалить это на Кортни, на лейбл или на нас, он бы так и поступил». Кортни подтверждает: «Курт очень не любил конфронтаций».

Очевидным кандидатом для работы по пересведению был Скотт Литт, продюсер последних четырех альбомов REM, которые стали для них самыми успешными. Хотя эти пластинки вывели его в элиту звукозаписывающего бизнеса, Литт, которому тогда было под сорок, до этого целое десятилетие работал звукоинженером и звукорежиссером для самых разных исполнителей, а еще он был мягким и говорил тихо, без всякого рокерского самомнения. Когда Герш и Курт обсуждали кандидатов в продюсеры Nevermind, Литт был в их списке, но он тогда готовился к свадьбе и взял самоотвод – и жалеет об этом решении до сих пор. Когда я позвонил ему и спросил, не хочет ли он пересвести пару песен с In Utero, он с большим удовольствием согласился.