улыбнулся он. — Я не покупал костюм. Взял его на прокат. Не переживай. Приплюсую к твоему долгу. Расплатишься с пенсии. Одевайся, я жду.

— Я. НЕ ПОЕДУ! — рявкнула Люба.

— ПОЕДЕШЬ! — безапелляционно заявил он. — Докажи этим барышням, что ты не только умеешь за волосы их таскать, но ещё и на лыжах катаешься лучше всех. Или слабо? Ты только хвастаться умеешь?

— Не слабо, но не хочу!

— Понятно, струсила!

— Не струсила! Не хочу!

— Струсила, струсила! — и он, забавляясь над её гневом, повернулся на выход, не сомневаясь, что она поведётся. — Не задерживайся, мы ждём!

— Ах так, ну держитесь! — крикнула Люба закрывающейся двери.

Обида исчезла. Появился азарт. Она всех их сделает. Утрёт этим куклам нос. Нашли поломойку. Швабры крашенные!

Девушка быстро стащила с себя тёплые штаны, натянула колготки. Она вытряхнула из пакета содержимое. Вместе с костюмом выпал пакет с белым термобельём. Оно было очень даже кстати. Тонкое, с «дышащими» вставками. Долг, так долг. Тысячей больше, тысячей меньше. Недолго думая, Люба переоделась. Как жаль, что в комнате не было зеркала. Она просто уверена, что смотрится великолепно.

Мысленно настроившись, девушка спустилась вниз.

— Наконец-то, — выдохнул Демьян, а потом захлопал в ладоши, — прошу тишины. Я должен сказать одну очень важную вещь.

34.3

— Для тех, кто не знает! Сегодня среди нас присутствуют три новых гостьи. Это первокурсницы. Одна из девушек, та самая которая стоит на лестнице за моей спиной, член моей команды. Кто её тронет, будет иметь дело лично со мной. Мы приехали сюда отдохнуть. Вечером будут шашлыки, танцы, салют. И обслуживающий персонал. Сейчас никого нет. Я думаю, что до этого времени каждый способен убрать за собой. Мы не первый год собираемся и, надеюсь, что в этом году всё пройдёт не хуже, чем всегда. Парни, разъясните своим подругам, что у нас здесь нет девочек для битья. Всем ясно? А теперь на выход! Кто на лыжах, кто на снегоходах, кто на санках.

— Демьян, — одна из тех девиц, что мыли полы, подошла к парню. — А где у тебя подъёмник? Я на таких кататься не умею. Я только на горных…

— Кир, ты кран не захватил случайно для подруги? — усмехнулся Демьян, после чего наклонился к девушке и тихо проговорил, — поищи подъёмник у Кира, — потом обернулся, посмотрел на стоящую на лестнице Любу. Щёки девушки пылали, словно полевые маки. — Ты чего там замерла? Поехали. Ты со мной.

— Куда?

— На лыжню. На снегоходе каталась уже?

— Да, у отца есть. Управлять даже умею, — похвасталась девушка. — Хочешь, прокачу?

— О-о, нет, — засмеялся Демьян. — Я ещё жить хочу. Пошли.

Люба вроде обиделась, но не сильно.

На улице народ рассаживался, кто куда. Одни в минивэн, другие на снегоходы, третьи на внедорожники. Мажорка продефилировала к своей букашке:

— Демьян, куда ехать?

— На этой? — он посмотрел на машину девушки, — за эвакуатором. Кир, забери свою красавицу, а то придётся потом из сугроба откапывать.

Он подошёл к одному из снегоходов. Подождал Любу.

— Садись позади меня и обними как родного, — усмехнулся.

— Вот ещё, — хмыкнула девушка.

— А в поезде обнимала. Даже брюки пыталась стащить, — посмеивался он. — Вот, у тебя такая возможность появилась. Пользуйся.

Да что же происходит? Только что был сама любезность, а как остались один на один, так принялся за старое. Люба аж опешила от такой наглости:

— Да ты, да как ты смеешь! Ты! Знаешь, кто ты?

— Знаю. Я, между прочим, про обнять, как родного, а ты про что? — засмеялся Демьян, усаживаясь на сиденье.

— Я… Я… — растерялась Люба. — И я о том же.

Она быстренько уселась позади него и обняла за талию. От его одежды пахло терпким мужским парфюмом. Девушка прикрыла глаза, прижалась щекой к его спине. Так бы и сидела вечность. Сердце уже слагало серенады, а в голове появились проблески будущего.

— Ты не уснула там? Поехали…

От слепящего солнца глаза защищали очки. Но колючий ветер наотмашь бил по щекам. Воздух задерживался где-то в носу, не доходя до лёгких. Рот непроизвольно растягивался в улыбке. Неприятности и обида позабылись. За спиной Демьяна было надёжно и спокойно. Адреналин бурлил, счастье захлёстывало сознание.

Перед глазами мелькали деревья. Становилось страшно. А вдруг врежутся? Снегоход петлял на огромной скорости. Постепенно макушка головы стала замерзать от ветра, который уютно расположился на им же надутом капюшоне. Пальцы окоченели.

Наконец впереди показалась стоянка для машин. Это была утрамбованная площадка, огороженная деревянными перилами.

— Приехали. Не замёрзла? — услышала она голос Демьяна.

Замотала головой, как Настенька Морозко.

— Люба, мы приехали, отпусти меня, — Демьян накрыл своими руками её руки, расцепил.

Девушка попыталась подвигать пальцами. Отчего их стало покалывать, словно в них тыкали иглами. Демьян развернулся. Снял с рук меховые перчатки, стащил с озябших пальцев девушки её варежки.

— Вот дурак, не подумал, что варежки на ветру продует. Давай, толкай руки в мои перчатки.

— Самокритика иногда полезна, — пробурчала Люба, чтобы хоть как-то скрыть гримасу боли, шедшей от окоченевших рук.

Он, не спрашивая её, надел ей на руки свои. Она подумала, что обе её руки влезли бы в одну перчатку Демьяна. Они хранили столь нужное сейчас тепло. Пушистый мех приятно обнимал пальчики девушки. Она сидела, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть это мгновенье.

— Обратно тебя на машине отправлю. Прости, честно, не подумал.

— За сегодня ты уже второй раз признаёшься в том, что думать разучился, — ответила она.

— Вот язва же ты. А меня уверяют, что Бурыгина ниже травы, тише воды. Или ты только со мной такая языкастая да рукастая? Пойдём в машину к Святу, согреешься там.

Он помог ей слезть со снегохода.

В машине самого Свята не было. Изольда, увидев окоченевшую подругу, назвала Демьяна иродом, потом вынула откуда-то термос, налила горячего ароматного напитка.

— Пей, это отвар шиповника.

Люба сняла варежки и передала их Демьяну. Поднесла руку к лицу. От её ладошек пахло им. Втянула в себя этот запах и на секунду прикрыла глаза.

— Ты не влюбляйся в Демьяна, — неожиданно проговорила Барби. Она оторвалась от телефона и посмотрела на Любу. — Ты хорошая. И Изольда хорошая. Вас вообще, как в наше болото занесло? Я Святу сказала, что порву его за Изольду. Она мне, как сестра стала.

Изольда принялась изображать, как худенькая Варя рвёт на части своего массивного братца. Девчонки расхохотались.

— Я не влюбилась, — смущённо проговорила Люба.

— Ты думаешь, если я в телефоне, то не вижу, как ты смотришь на него. Демьян хороший, но как друг. Как мужчина он поганый. Поиграется и бросит. Он