— Пошел нахрен.

Однако Кислый не слушает меня, он подходит и стоит у меня над душой не меньше пяти минут. Я уже почти проваливаюсь в сон, как вдруг подушку у меня отбирают.

— Пошёл вон, — скалюсь.

— Может ты перестанешь нажираться, как свинья? Ты персонал пугаешь. Ты вчера устроил драку и до смерти напугал Аллу. С такими темпами на тебя никто не будет работать.

— Насрать.

— И что ты теперь вот так просто сдашься? Откажешься от Павловой?

— Она уже Ефимова, — обиженно соплю.

— Нет. Она пока ещё Павлова, но если ты не высунешь свою голову из задницы и будешь продолжать вести себя как обиженный пацан, то она непременно ей станет.

— Да пошёл ты! — фыркаю и резко встаю, отчего меня начинает мутить. Все-таки я вчера перебрал. — Ты говорил, что она привыкла к такому образу жизни, так и оказалось.

Ложь. Самая настоящая ложь. Потому что слова «я тебя люблю!» снятся мне каждую ночь, как и обжигающие страстью поцелуи.

— Говорил, но я не ожидал того что ты уйдешь в запой. Если бы ей было плевать на тебя, то она бы не призналась тебе в любви.

Каюсь, вчера в пьяном угаре, когда мне было особенно тяжело, я нылся Кислому, потом материал её, а потом не помню что было…

— А вообще знаешь, — хмыкает, — бухай дальше. Забей на любимую женщину и на то, что её будет трахать пузатый мужик, годящийся ей в дедушки.

Леха уходит, нарочно громко хлопая дверью, а я чувствую горечь во рту и отвратительный запах перегара.

Чтоб его! Знает, как за больное задеть! Не постыдился ткнуть ножом в гниющую рану, козёл!

Я встаю, пошатываясь, подхожу к мини бару, достаю минералку и жадно присасываюсь к ней. Как только мне становится легче, падаю в кресло, рассеянно проводя рукой по волосам.

Бороться… Как?

Любит… Если бы любила, то ушла бы со мной. Как я пришел за ней, потому что… люблю.

Люблю! Черт!

Я её люблю!Ну что ж, Павлова, без боя я не сдамся. И не мечтай.

Беру телефон в руки, набираю номер и жду ответа.

— Привет, Гера. Мне нужна услуга.

Глава 29

Соня

Дни до свадьбы пролетают, как сумасшедшие. Меня таскают на примерки, ушивают адски дорогущее платье, подбирают туфли, фату, образ и, конечно же, украшения. Украшения стоимостью в целое состояние. Подарок жениха невесте. Бриллианты в ушах, бриллианты на шее, на руке. Возможно, раньше бы я оценила этот наборчик, но сейчас эти стекляшки не имеют никакого значения. Они не сделают меня счастливой.

С равнодушием принимаю во всем этом участие, потому что мне абсолютно начхать будут в моем букете розы или пионы, меня абсолютно не колышет торт размером с минивэн, и мне точно по барабану какой будет лимузин. Все вокруг суетятся, бегают вокруг меня, носятся как с писаной торбой, а я просто хочу, чтобы меня оставили в покое! И особенно те двое одинаковых с лица, что следуют за мной попятам. Ефимов приказал своим псам меня сторожить.

На следующее утро, после нашего «разговора», я дала ему ответ. Он победил. Меня не смог переубедить даже Зорин, который ворвался ко мне в комнату и требовал немедленно уехать с ним. А так хотелось…

Однако решение принято. Сделка есть сделка. Я не допущу, чтобы Демьян гнил в тюрьме. А про меня он быстро забудет. Очухается, займётся своими делами, найдёт хорошую девушку и может быть женится…

Конечно, от таких мыслей меня мутило. Стоило мне только представить Зорина и другую бабу, как я становилась разгневанной мегерой и рычала на всех подряд. Я смирилась, но это не означало, что мне было все равно. Внутри еще ничего не перегорело. Оно все еще болит и кровоточит. Порой хочется махнуть на все рукой и как послать… на все известные буквы. А затем рвануть к нему, хоть на край света.

Однако вместо этого я сижу здесь, в своей гримерке разодетая и накрашенная, как кукла. Идеальная Барби для далеко не идеального Кена.

Нежный макияж подчеркивает черты моего лица. Мои глаза выделили, а ресницы накрасили какой-то чудо тушью, что сделало их невероятно длинными. Губки сделали пухлыми, но не варениками. Девичий румянец и высокая прическа завершали мой образ.Если бы я чувствовала себя, так же как и выглядела, то вероятно была бы самой счастливой девушкой на земле, и считала этот знаменательный день самым важным в своей жизни.

На самом деле корсет затянули так, что мне с трудом удается дышать, а грустные глаза не скроет никакой макияж.

Мне даже не дают увидеться с дружками! Хотя я знаю, что они давно прибыли. Сижу в этой комнате, как проклятая! Парюсь в этой конструкции дьявола и прощаюсь с последними часами своей беззаботной жизни.

Ефимов не поскупился. Закатил пир на весь мир. Снял старую усадьбу, привёз декорщика аж из Парижа. Всюду благоухает живыми цветами, а на улице, на минуточку, середина зимы. Мы будем расписываться в стеклянном куполе, где будет проведена красная дорожка, по которой меня должен отец провести и «передать» жениху. Отец, которого до сих пор нет.

Арка из зелёных листьев, стулья для гостей, церемония, кольца, что принесет маленький ангелочек, все в лучшем виде. На купол должен падать хлопьями снег, чтобы создать атмосферу волшебства. На тот случай, если снег не пойдет естественным образом, привезли специальную машину. Ещё, безусловно, никак нельзя было обойтись без целого оркестра. Есть ещё куча всякой чепухи и этой вычурности, но остальное я пропустила мимо ушей.

Ефимов уже заходил несколько раз. Довольно скалил свои искусственные виниры, и не мог налюбоваться своей «голубкой». Тьфу, на него!

— Ну что, любовь моя? — снова заходит он. — Осталось всего пару часов и ты моя.

Ничего ему не отвечаю. Только удостаиваю смиренным кивком и отпиваю шампанского избокала.

Какой это по счету? Впрочем, какая к черту разница? Когда он меня поимеет меня, я хочу быть в полной отключке. Лучше бы в алкогольной коме, чтобы ничего не чувствовать и не помнить.

Бориска хмурится. Подходит ко мне, бесцеремонно вырывает бокал, кидая:

— Думаю, тебе хватит. Хочу, чтобы ты запомнила нашу первую брачную ночь.

Как жаль, что наши мысли не сходятся… Но это, разумеется, я оставляю при себе.

— Где мой отец?